В мире есть только 2 музея, где собраны большие, представительные коллекции современного искусства. Это MоMA в Нью-Йорке и Центр Жоржа Помпиду в Париже. В Центре Помпиду есть большая коллекция русского авангарда, и вот чтобы эту линию не обрывать, а продлить, музей принимает в дар собрание современных русских художников. Год назад возникла мысль внести наше искусство в крупнейший музей мира. Все музейные планы сверстаны на 2 года вперед (например, Гран-Пале предложил нам коммерческую выставку в маленьком зале — в 2018 году). 31 августа прошлого года директор Центра Помпиду, мой хороший друг и коллега, Бернар Блистен вернулся из отпуска, речь зашла о 40-летии музея, об искусстве модернизма, о том, что на 5-м этаже музея расположены работы Кандинского, Гончаровой, Шагала, где рассматривается влияние прессы на искусство. Заговорили о том, что в музее нет современного русского искусства. И вот мы решили открыть нашу выставку. Музейная коллекция Центра Жоржа Помпиду, как кстати, и почти всех европейских и американских музеев, пополняется за счет даров. Бюджет на покупку у музея равен 1/116 одной работы Кунса.

Попасть в коллекцию музея, пройти все этапы экспертного отбора – почти невозможно. Тут даже организовать выставку очень трудно, что уж и говорить о большем. Поэтому почти год наша акция держалась в тайне. Нужно было найти работы, которые пройдут экспертную комиссию, найти тех, кто подарит, кто закупит.

Как в этой истории возник Благотворительный фонд В.Потанина

После разговора с Бернаром Блистеном я вернулась в Москву и рассказала об этом представителям Фонда. Они поддержали идею. Дальше нужно было уговорить французскую сторону одобрить участие Благотворительного фонда Владимира Потанина в этом проекте. У Потанина во Франции хорошая репутация. В музее, например, знали, что он купил для «Эрмитажа» «Черный квадрат» Малевича из коллекции обанкротившегося Инкомбанка. Кандидатура Благотворительного фонда Потанина и самого Владимира Потанина была одобрена.

Как французская сторона влияла на отбор работ

На первой нашей встрече французские кураторы знали 6 имен современных русских художников. В нашей коллекции сейчас их 65! Мне нужно было найти работы и по репродукциям добиться впечатления у кураторов. Чтобы объяснить, что происходило в Ленинграде в 1980-е и 1990-ые, я лично танцевала и пела, показывала фильм «Асса». Мне казалось невероятно несправедливым, что русские художники, живущие в Париже по 40 лет, в Париже неизвестны. Рогинский, Рабин, Янкилевский, Штейнберг, — их нет в Центре Помпиду. И мы Бернаром Блистеном пошли в Париже по мастерским. Я готовила досье на каждого художника, — все-таки я знакома с процессом с 1983 г, — и по репродукциям мы делали выбор. Смотрели куратор, директор музея и музейная комиссия. Так у нас собралось 357 единиц хранения, которые Центр Жоржа Помпиду принимает в дар в свою коллекцию. А потом французские кураторы сказали «да» дарителям и к нашей экспозиции добавился целый зал работ Дмитрия Пригова. Ситуация стала расти как снежный ком. Сейчас вовсю обсуждаем будущие выставки.

http://cdn.forbes.ru/sites/default/f...tars/110kj.png Яна Жиляева
внештатный автор Forbes Life

Они ребята веселые, но я обычно привожу такой пример. Никто не думает, что он разбирается в нейрохирургии, и если кому-нибудь показать операцию, никому в голову не придет сказать: «Да ты все заляпал! Это лучше поменять и вот так сделать», — никто не дает советов нейрохирургам. Зато каждый с детства думает, что разбирается в искусстве.

Конечно. Есть мазня, а есть — красиво. Все просто.

У классического искусства есть набор характеристик, по которым его можно оценивать. Рембрандта, например, отличить от плохого художника можно запросто. Есть набор критериев: как он владеет цветом, кистью, материалом… В современном искусстве несколько поколений художников эти критерии подсознательно ломали, чтобы свобода появилась. Поэтому современное искусство можно оценивать исключительно контекстно, исходя из того, где это появилось, как появилось, кто художник — зная историю, которая за ним стоит. Сейчас произведение искусства может состоять просто из текста…

Выходит, к каждому объекту нужно выпускать пособие.

Надо интересоваться предварительно.
Этот вечный спор про квадрат Малевича — если бы знать, как это все случилось на самом деле, всем было бы понятнее, обошлись бы без шуток.
Одна из моих последних работ посвящена квадрату Малевича. Он в 1915-м его нарисовал, а я — в 2015-м. Это оммаж художнику, размышления на ту же тему. Я нарисовал такой же «квадрат», полностью скопировал тот, который в Третьяковке висит, первый. Там сложный холст 79,5 на 79,5 сантиметров, я его специально заказывал. Плюс он не совсем квадратный, и вообще куча связанных с этим историй. Я рисовал его собственной кровью. Говорят, что Малевич рисовал на заказ картину, где девушки мылись в бане, и уснул. Пришла его жена в мастерскую, увидела, что у него голые бабы нарисованы, и замазала черным. Малевич подумал: это и есть конец живописи — и зарисовал полностью черным. И сейчас, когда рентгенографический анализ проведен, к столетию мастера, они нашли действительно картину с этими бабами. То есть как минимум часть истории правда. А моя картина была сначала ярко-розовой, сейчас она уже темно-темно-коричневая, а в какой-то момент станет черной. То есть «Красный квадрат», который Малевич называл символом революции, становится черным квадратом, который Малевич называл полным отказом от корней.

Нет, без шуток тут никак. Уж простите, анекдот про Малевича — когда звонит куратор и говорит: «Малевич! У нас выставка через полчаса! Где работы?!» — «Сейчас все будет».

При всем смехе, так работал Иван Айвазовский. Когда собирались выставлять его работы (не помню точно где), ему за две недели сказали, что состав с картинами не пришел, и он заявил: «Я за 2 недели напишу», - и сделал это. А уж он-то, казалось бы, классический художник.

Как появилась идея этой работы и сколько крови она «выпила»?

Немного. Пять раз по 20 миллилитров... Изначально я планировал купить специальные мешки для хранения крови, но, к сожалению, не нашел. Плюс у меня очень жарко в мастерской, это бывшая котельная, и кровь быстро сворачивается. Можно было добавлять в нее препараты, чтобы была постоянно жидкая, но я не хотел. А идея… был такой художник японский, Он Кавара, концептуалист, у него есть серия работ «Сегодня». Он путешествовал по миру, каждый день брал холст и рисовал на нем дату, к ней прикладывал местную свежую газету. И так изо дня в день, из года в год. И я задумался над способами зафиксировать день. Как говорится, все началось с того, что в кузнице не было гвоздя: в тот период я сдавал много анализов (из-за сломанной руки) и подумал, что кровь и есть фиксация себя во времени. Грубо говоря, слепок художника в этот день. Плюс кровь — это медиум, способ передачи информации, абсолютно честный. Это конечная субстанция, я не могу бесконечно рисовать кровью, я должен ее «производить». Изначально я хотел делать монохромы, картины одного цвета, раз в месяц постулировать себя как художника. Выяснилось, что это очень сложно. Взять у себя 20 миллилитров крови — плевое дело, но когда ты начинаешь этим рисовать… меня рвало постоянно, хотя я нормально переношу вид крови.

Вы думали над дальнейшими условиями хранения картины? Сигары, скажем, в хьюмидоре держат.

Нет, не думал. Картине уже десять месяцев, она меняется, она темнеет, ей нужен кислород. Если я покрою ее лаком, не известно, как кровь поведет себя, и это уже будет искусственная история.

Вы ведь не единственный из художников, кто экспериментирует с кровью.

Многие люди делали работы кровью. Марк Куинн, современный английский художник, отлил собственную голову из своей же крови… В США есть несколько художников, которые постоянно работают с кровью, но, во-первых, они ее хранят и, во-вторых, рисуют, как они утверждают, глубоко мистические картины. Мне тоже туда не надо. Тем более это моя единственная картина, я не рисую больше ничего. Обвинение в том, что это старо, не совсем корректно. Это все равно что Ван Гога упрекать в том, что он рисует красками, а не крахмалом.

Какая еще работа, помимо «Квадрата», занимает вас больше всего?

«Симфония скотного двора». Она представляет из себя шестьдесят часов Casio. Достаточно простая модель Casio A-158W, из детства. Сейчас, к сожалению, приходится использовать вот эти (показывает на Apple Watch на запястье), и они все умеют, но не пикают. И мне пришла в голову мысль: запустить одновременно 60 часов, установив будильник на полдень. Так как точность у них не идеальная, со временем они начинают флуктуировать, и получается подобие оркестра. По сути, это иллюстрация книги Оруэлла «Скотный двор» (отсюда и название). Только в книге разные животные пытались стать одинаковыми, а здесь даже одинаковые часы не могут быть одинаковыми. Так получилась «Симфония скотного двора».

К слову о полифонической мелодии «оркестра» Casio: если выкладывать видео с этой инсталляцией в инстаграм, как бы вы его подписали?

Строчкой из «Скотного двора»: «Звери Англии и мира, всех загонов и полей, Созывает моя лира вас для счастья новых дней».

И последний вопрос: вы живете на деньги от продаж картин? Или спонсорские отчисления?

Нет. Я преподаю шахматы детям. И преподаю искусство.

http://cdn.forbes.ru/sites/default/f...s/110ttr_0.png Андрей Золотов
редактор канала Forbes Life

- Картина «Черный квадрат» (2015), Алексей Мандыч
- Инсталляция «Симфония скотного двора» из шестидесяти часов Casio A-158W

Кажется, что «девочка с волосами мышиного цвета» из песни Боуи прыгает через ступеньки, чтобы быстрее попасть в кинотеатр, где «она прикована к черно-белому экрану». Life on Mars? напичкано невероятным количеством героев: тут и троглодит, и моряки, и Микки-Маус — весь мусор из окружающего нас медийного пространства. Однако фотограф Мик Рок, снимавший клип, ограничился только самим Боуи. Его выбеленное лицо на белом фоне, густо накрашенные синим глаза, ярко-розовые напомаженные губы, стоящие дыбом рыжие волосы делают героя Боуи похожим на персонажа комиксов. Строго очерченная Колфилдом зона цвета, отчетливые графичные линии и плоскостное ощущение пространства могли бы послужить отличным поп-арт-фоном для клипа Life on Mars?.
Альбом Low вошел в список 500 величайших альбомов всех времен по версии журнала Rolling Stone 2003 г. «Ты такой замечательный человек, но у тебя столько проблем», — пел Боуи в Breaking Glass — это пульсирующая, угловатая мелодия с незабываемой импровизацией. Так же и Баския, в один момент, на одном вздохе, на одном крике взлетевший на художественную сцену и столь же стремительно ушедший из жизни. О работах Баскии Боуи говорил, что они очень близки рок-музыке: «Казалось, он концентрировал бешеный поток образов и опытов, пропускал их сквозь себя и навешивал на холсты».

http://cdn.forbes.ru/sites/default/f...tars/110kj.png Яна Жиляева
внештатный автор Forbes Life