Живопись советского периода полна блистательных имён. К сожалению, время подчас безжалостно по отношению к памяти на искусство некогда известных авторов. Примером этому может служить имя безвременно ушедшего в 1997 году действительного члена РАХ, заслуженного деятеля искусств РСФСР Олега Павловича Филатчева(1937-1997). В 2007 в Академических залах на Пречистенке состоялась выставка его памяти включившая в себя живописные и графические произведения представленные семьёй художника. О.П. Филатчев больше известен, как художник-монументалист. Он много работал не только в СССР, но и заграницей. Его росписями были украшены стены посольства СССР в Вашингтоне. Некоторые радикально настроенные граждане связывали прижизненный успех с "гиперконформизмом" мироворения художника по отношению к власти. Оставим на их совести это суждение. О. П. Филатчев вошёл в историю искусств, как художник переосмысливший пасмурную эстетику сурового стиля, обогатив её новым образно-пластическим языком. Любимыми художниками Филатчева были художники раннего Возрождения. Именно в этой культурно-исторической парадигме находился живительный источник вдохновения и творческий ориентир данного автора. Несомненным интересом являются серии портретов современников художника, выполненные темперой по левкасному грунту, а также великолепная серия графических работ посвящённая рыбакам севера и военным лётчикам.
Большая часть наследия художника включена в собрания крупных государственных музеев. На рынке практически нет работ этого автора. В связи с этим отсутствует и информация о художественном наследии. А ведь жаль. Творчество О.П. Филатчева не столь однозначно трактуется в контексте культурной проблематики художественной жизни СССР 70-х годов. Он сам, не только, как живописец, но и как личность, являл собой тип универсального и гармоничного человека эпохи Большого Стиля.
Большая часть наследия художника включена в собрания крупных государственных музеев. На рынке практически нет работ этого автора. В связи с этим отсутствует и информация о художественном наследии. А ведь жаль. Творчество О.П. Филатчева не столь однозначно трактуется в контексте культурной проблематики художественной жизни СССР 70-х годов. Он сам, не только, как живописец, но и как личность, являл собой тип универсального и гармоничного человека эпохи Большого Стиля.
Хлеба и зрелищ: sic transit gloria mundi
Запись от OTROK NIKODIM размещена 24.06.2010 в 00:21
Дмитрий Забелин
21 июня 2010 г. Источник: Отрок.ua
Если тебя не интересует прошлое,
вряд ли будущее заинтересуется тобой...
Валентина Беднова
В детстве я часто болел. Однажды в нашем доме появилась синяя лампа, и мне было приказано принимать процедуры с целью излечения от насморка. Лампа была очень красивая, светилась манящим загадочным светом. Она меня просто притягивала. Я ничего не мог с собой поделать. Но будучи ребёнком условно послушным, сначала поинтересовался у начальства: а что будет, если её лизнуть? Мне ответили: попробуй, узнаешь... Все думали, что я шучу... Интересно, что насморк как-то сам собой сразу и закончился. А вот ожоги заживали три недели.
С тех пор прошло много лет. Это всё теперь история. Моя личная история. Думаю, что, по крайней мере, один урок я из неё вынес. А именно: я никогда больше не лизал синие лампы. И не собираюсь.
Древние римляне были не кровожаднее остальных народов. Хлеба и зрелищ требовали и до них. Римляне лишь довели наслаждения и зрелища до апогея, художественно выразив их и отбросив ханжество, которым они до этого лицемерно прикрывались. Плоды похоти, доведённой до абсолюта, — власть над всем миром, тазик с пёрышком между переменой блюд на многочасовых пиршествах и пропитанный кровью песок амфитеатра.
Римляне, как и все люди, искали счастья. А нашли тёплую ванну, вскрытые вены и устало-разочарованное «что есть истина?».
Прошло время. Театр изменился, изменился цирк, гладиаторы надели боксёрские перчатки. Христианская цивилизация не запретила зрелища, а научила людей правильному отношению к ним. Мировое культурное наследие уже немыслимо без театра, без Шекспира, Чехова, Гёте... На арене цирка не льётся кровь, а цирковая публика заметно помолодела. Послушные воле человека звери больше не терзают людей, а вместо криков ужаса и ярости звенят колокольчики детского смеха. С удивительной парадоксальностью осуществились на практике слова Тертуллиана о том, что «вещи, которые люди используют во зло, дурные только по дурному их употреблению».
Римский император Вителлий приказывал казнить людей в своём присутствии. Он объяснял это просто: «Я хочу насытить взгляд». Лишь малый срок правления не позволил ему сделаться вторым Калигулой или Нероном. Оставим пока упрёки в жестокости и извращении вышеназванным личностям и попробуем взглянуть с иной стороны.
Состояние человека без Бога — ненасытность. Весь языческий мир был подвержен этой болезни и вопил «хлеба и зрелищ» тем громче, чем больше их получал. Этому легко поверить сейчас. Достаточно просто включить телевизор. На смену очередной «насыщалке» для глаз тут же приходят пустышки — продолжения с такими же названиями и прибавлением в конце цифр 2, 3, 4... Но цифрами, как и убийствами, пустоту не заполнить. Святой Киприан Карфагенский ещё в III веке писал по поводу таких однодневок: «...хотя бы во всём этом и не было прямого преступления, однако всё же тут есть величайшая и вовсе не приличная верным пустота». Та самая пустота, в которую возвращаются «семь злейших» (Мф. 12, 43–45).
Уникальность Библии в том, что она стала не только самой издаваемой, но и самой читаемой книгой. Вот уже два тысячелетия вся европейская культура связана с Библией. Либо восходит к ней, либо с ней борется. Пошлые ужимки и копеечные страсти венер и аполлонов сменились пронзительным и искренним гамлетовским «быть или не быть?». Публика выбирала: быть...
Но человеческая история знает одно любопытное явление — Ренессанс. Красивое слово с завитушками красиво и переводится — возрождение. По сути же, ничего нового не рождалось. Возрождения не было, было возвращение. Возвращение вителлиевого желания «насытить взгляд». Возвращение язычества.
Кто не помнит своего прошлого — обречён пережить его снова. Мы почему-то постоянно забываем, что красивый ренессанс заканчивается некрасиво. Гильотиной на площади, например. Или разгулом пьяненьких вооружённых матросиков по ночному северному городу. А последний ренессанс закончится тем, что небо свернётся, как свиток...
Полноте, когда это будет! Да и будет ли вообще? А потому ешь, пей, веселись. Бери от жизни всё. Всё в этой жизни нужно попробовать. Этого «всего» предлагается настолько много, навязчиво и громко, что даже неудобно задавать вопрос: а надо ли? Ведь всё — не нужно, нужно главное. Счастлив тот, кому хватает. Только когда отходишь от Настоящего Неисчерпаемого Источника, тогда и появляется желание взять от жизни всё и всё попробовать. Вернее — пробовать и брать до бесконечности...
История опять повторилась. Зрелище назвали пышным и коротким словом — шоу. Потом кто-то сказал, что шоу должно продолжаться. Ведь взгляд нельзя насытить, его можно лишь бесконечно насыщать. Хорошая умная пьеса, книга или фильм дают больше. Они могут указать путь, на котором можно заполнить самую глубокую бездну в мире — человеческую душу.
Но шоу — это иное. Ему плевать на души. Его задача — создать лишь иллюзию насыщения, одновременно вызвав потребность в следующей дозе. Оно не позволит остановиться и подумать. Думать можно только над тем, что оставляет след. И очень тяжело найти порой хоть намёк на какой-нибудь след после очередной большой шоу-стирки.
А ещё — даже самое «безобидное» шоу вполне может забавы ради плюнуть и испражниться на любимое и святое для кого-то. Закон у него один: главное, чтобы хорошо продавалось.
Впрочем, закономерность — это не обязательно невозможность. Может быть, шоу когда-нибудь повторит судьбу театра. Чистому всё чисто. Это здорово, когда тысячи мальчишек начинают подражать чемпиону мира по боксу и бегут в спортзалы. Но нет ничего более унизительного, нелепого и лживого, чем реклама пива и водки во время спортивного состязания.
Иногда уместно вспомнить о том, что гладиаторские бои были, по сути, скрытой формой человеческих жертвоприношений. И воспринимать откушенные на ринге уши и удары ниже пояса как само собой разумеющееся.
Всё мне позволительно, но не всё полезно (1 Кор. 6, 12), — говорит апостол Павел. Римляне довели зрелища и удовольствия до высшей точки — и потеряли смысл своего существования. Великая империя сгнила изнутри. Самая сильная армия мира была побеждена не варварами, а тремя устало-разочарованными словами: «Что есть истина?»
Sic transit gloria mundi...
Говорят, что человек есть то, что он ест. В человеке, согласно христианской мысли, — три составляющих: дух, душа и тело. Значит, человек — это ещё и то, на что он смотрит. И как мы тщательно выбираем еду, обращая внимание на состав и срок годности, так нужно тщательно выбирать и то, на что мы смотрим. Потому что око — светильник для тела (Мф. 6, 22). Сетчатка глаза — это объектив фотоаппарата, снимки которого переполняют жёсткий диск нашей памяти. Важно правильно выбрать объект съёмки. Потому что обязательно придёт время, погаснет свет софитов, и каждого из нас спросят: что же тебе больше всего запомнилось?
(http://www.pravoslavie.ru/smi/2030.htm)
21 июня 2010 г. Источник: Отрок.ua
Если тебя не интересует прошлое,
вряд ли будущее заинтересуется тобой...
Валентина Беднова
В детстве я часто болел. Однажды в нашем доме появилась синяя лампа, и мне было приказано принимать процедуры с целью излечения от насморка. Лампа была очень красивая, светилась манящим загадочным светом. Она меня просто притягивала. Я ничего не мог с собой поделать. Но будучи ребёнком условно послушным, сначала поинтересовался у начальства: а что будет, если её лизнуть? Мне ответили: попробуй, узнаешь... Все думали, что я шучу... Интересно, что насморк как-то сам собой сразу и закончился. А вот ожоги заживали три недели.
С тех пор прошло много лет. Это всё теперь история. Моя личная история. Думаю, что, по крайней мере, один урок я из неё вынес. А именно: я никогда больше не лизал синие лампы. И не собираюсь.
Древние римляне были не кровожаднее остальных народов. Хлеба и зрелищ требовали и до них. Римляне лишь довели наслаждения и зрелища до апогея, художественно выразив их и отбросив ханжество, которым они до этого лицемерно прикрывались. Плоды похоти, доведённой до абсолюта, — власть над всем миром, тазик с пёрышком между переменой блюд на многочасовых пиршествах и пропитанный кровью песок амфитеатра.
Римляне, как и все люди, искали счастья. А нашли тёплую ванну, вскрытые вены и устало-разочарованное «что есть истина?».
Прошло время. Театр изменился, изменился цирк, гладиаторы надели боксёрские перчатки. Христианская цивилизация не запретила зрелища, а научила людей правильному отношению к ним. Мировое культурное наследие уже немыслимо без театра, без Шекспира, Чехова, Гёте... На арене цирка не льётся кровь, а цирковая публика заметно помолодела. Послушные воле человека звери больше не терзают людей, а вместо криков ужаса и ярости звенят колокольчики детского смеха. С удивительной парадоксальностью осуществились на практике слова Тертуллиана о том, что «вещи, которые люди используют во зло, дурные только по дурному их употреблению».
Римский император Вителлий приказывал казнить людей в своём присутствии. Он объяснял это просто: «Я хочу насытить взгляд». Лишь малый срок правления не позволил ему сделаться вторым Калигулой или Нероном. Оставим пока упрёки в жестокости и извращении вышеназванным личностям и попробуем взглянуть с иной стороны.
Состояние человека без Бога — ненасытность. Весь языческий мир был подвержен этой болезни и вопил «хлеба и зрелищ» тем громче, чем больше их получал. Этому легко поверить сейчас. Достаточно просто включить телевизор. На смену очередной «насыщалке» для глаз тут же приходят пустышки — продолжения с такими же названиями и прибавлением в конце цифр 2, 3, 4... Но цифрами, как и убийствами, пустоту не заполнить. Святой Киприан Карфагенский ещё в III веке писал по поводу таких однодневок: «...хотя бы во всём этом и не было прямого преступления, однако всё же тут есть величайшая и вовсе не приличная верным пустота». Та самая пустота, в которую возвращаются «семь злейших» (Мф. 12, 43–45).
Уникальность Библии в том, что она стала не только самой издаваемой, но и самой читаемой книгой. Вот уже два тысячелетия вся европейская культура связана с Библией. Либо восходит к ней, либо с ней борется. Пошлые ужимки и копеечные страсти венер и аполлонов сменились пронзительным и искренним гамлетовским «быть или не быть?». Публика выбирала: быть...
Но человеческая история знает одно любопытное явление — Ренессанс. Красивое слово с завитушками красиво и переводится — возрождение. По сути же, ничего нового не рождалось. Возрождения не было, было возвращение. Возвращение вителлиевого желания «насытить взгляд». Возвращение язычества.
Кто не помнит своего прошлого — обречён пережить его снова. Мы почему-то постоянно забываем, что красивый ренессанс заканчивается некрасиво. Гильотиной на площади, например. Или разгулом пьяненьких вооружённых матросиков по ночному северному городу. А последний ренессанс закончится тем, что небо свернётся, как свиток...
Полноте, когда это будет! Да и будет ли вообще? А потому ешь, пей, веселись. Бери от жизни всё. Всё в этой жизни нужно попробовать. Этого «всего» предлагается настолько много, навязчиво и громко, что даже неудобно задавать вопрос: а надо ли? Ведь всё — не нужно, нужно главное. Счастлив тот, кому хватает. Только когда отходишь от Настоящего Неисчерпаемого Источника, тогда и появляется желание взять от жизни всё и всё попробовать. Вернее — пробовать и брать до бесконечности...
История опять повторилась. Зрелище назвали пышным и коротким словом — шоу. Потом кто-то сказал, что шоу должно продолжаться. Ведь взгляд нельзя насытить, его можно лишь бесконечно насыщать. Хорошая умная пьеса, книга или фильм дают больше. Они могут указать путь, на котором можно заполнить самую глубокую бездну в мире — человеческую душу.
Но шоу — это иное. Ему плевать на души. Его задача — создать лишь иллюзию насыщения, одновременно вызвав потребность в следующей дозе. Оно не позволит остановиться и подумать. Думать можно только над тем, что оставляет след. И очень тяжело найти порой хоть намёк на какой-нибудь след после очередной большой шоу-стирки.
А ещё — даже самое «безобидное» шоу вполне может забавы ради плюнуть и испражниться на любимое и святое для кого-то. Закон у него один: главное, чтобы хорошо продавалось.
Впрочем, закономерность — это не обязательно невозможность. Может быть, шоу когда-нибудь повторит судьбу театра. Чистому всё чисто. Это здорово, когда тысячи мальчишек начинают подражать чемпиону мира по боксу и бегут в спортзалы. Но нет ничего более унизительного, нелепого и лживого, чем реклама пива и водки во время спортивного состязания.
Иногда уместно вспомнить о том, что гладиаторские бои были, по сути, скрытой формой человеческих жертвоприношений. И воспринимать откушенные на ринге уши и удары ниже пояса как само собой разумеющееся.
Всё мне позволительно, но не всё полезно (1 Кор. 6, 12), — говорит апостол Павел. Римляне довели зрелища и удовольствия до высшей точки — и потеряли смысл своего существования. Великая империя сгнила изнутри. Самая сильная армия мира была побеждена не варварами, а тремя устало-разочарованными словами: «Что есть истина?»
Sic transit gloria mundi...
Говорят, что человек есть то, что он ест. В человеке, согласно христианской мысли, — три составляющих: дух, душа и тело. Значит, человек — это ещё и то, на что он смотрит. И как мы тщательно выбираем еду, обращая внимание на состав и срок годности, так нужно тщательно выбирать и то, на что мы смотрим. Потому что око — светильник для тела (Мф. 6, 22). Сетчатка глаза — это объектив фотоаппарата, снимки которого переполняют жёсткий диск нашей памяти. Важно правильно выбрать объект съёмки. Потому что обязательно придёт время, погаснет свет софитов, и каждого из нас спросят: что же тебе больше всего запомнилось?
(http://www.pravoslavie.ru/smi/2030.htm)
