Вернуться   Форум по искусству и инвестициям в искусство > Дневники > Гор Чахал

Оценить эту запись

Изумлённое пространство Эдуарда Штейнберга

Запись от Гор Чахал размещена 28.03.2012 в 23:02

Оригинал взят у sergeserov в Изумлённое пространство Эдуарда Штейнберга
Вместо некролога - моя статья к 70-летию Эдика
http://www.istina.religare.ru/article369.html

Угол улиц Немировича-Данченко и Пушкинской. Этих названий уж нет. Страсть к переименованиям превратила Пушкинскую в Большую Дмитровку, а Немировича-Данченко – в Глинищевский переулок. Может быть, здесь действительно когда-то было много московской глинищи. Но потом улица стала знаменита не этим. Огромный серый дом на углу – весь в мемориальных досках. Сам В. И. Немирович-Данченко, кинорежиссёр С. И. Юткевич, актёры И. М. Москвин, О. Л. Книппер-Чехова, М. Н. Кедров, В. П. Марецкая, А. К. Тарасова, другие великие имена. Тридцать лет назад я познакомился в этом доме с художником Эдуардом Штейнбергом и его женой, искусствоведом Галиной Маневич, дочерью известного кинодраматурга Иосифа Маневича. (В прошлом году вышла книга воспоминаний кинодраматурга "За экраном", я делал её дизайн.) Дом оказался на редкость радушным, я стал здесь бывать. Тогда говорили "Эдик и Галя", и сразу было понятно, о ком речь. В том доме я познакомился с Михаилом Аникстом, художником книги, которого почитаю своим учителем в дизайнерском деле. Нас познакомил Эдик. Миша Аникст был другом его детства в Тарусе.

Стены квартиры снизу доверху были завешены работами друзей – Ильи Кабакова, Владимира Янкилевского, Франциска Инфанте и других героев Малой Грузинской, так называемого "Горкома графиков", где в полуподвальных залах проходили тогда выставки полуподпольных художников-авангардистов, собиравшие огромные очереди. Один рисунок – Виктора Пивоварова – изображал друзей, сидящих здесь же, на кухне. Во главе стола восседает философ и богослов Евгений Шифферс. Он пользовался необыкновенным авторитетом у художников этого круга. Некоторые благодаря Шифферсу крестились, пришли в Церковь. Недавно вышел его трёхтомник, и я делал его дизайнерское оформление, вспоминая наши встречи тридцать лет назад.

Художники называют свои картины по-разному. Многофигурные – "Крестный ход в Курской губернии" или "Апостол Пётр объясняет догматы веры". Про что они – понятно сразу. А про что может быть картина, которая называется "Композиция"? У большинства картин Штейнберга – именно такое название. Просто "Композиция". Тоже – большие холсты. Тоже – со многими фигурами. Только не с человеческими, а с геометрическими. Эти фигуры парят в прозрачно-светлом пространстве. Их соединяют невидимые нити. Тонко сбалансированные массы зрительно согласованы между собой. Силуэты визуально рифмуются. Сквозь вибрирующую поверхность красочного слоя проглядывает холст...

Но разве в "Крестном ходе" или "Боярыне Морозовой" нет композиции? Нет колористических ритмов? Невидимых формообразующих линий? Есть, конечно, есть. Иначе такие картины не являлись бы шедеврами да и просто произведениями искусства. Только там композиция служит средством, подчинена выразительности изображения. Через воссоздание жизни на полотне реалистическая живопись стремится к постижению её сути. Выразительность абстрактной живописи обращена туда же, к сути, только... отказываясь от конкретного, оставаясь один на один с пространством, с композицией.

Пространственность – основа любого искусства. Реалисты убеждены во вспомогательном, служебном характере композиции пространственных образов. Но чем меньше мы ценим пространственный строй, тем меньше шансов у произведения искусства оставаться произведением искусства. Тем больше шансов превратиться в живописную иллюстрацию сюжета.

Отец Павел Флоренский утверждал, что сила красоты, существующая нисколько не менее объективно, нежели сила тяжести, доходит до нас, преломляясь в различных пространствах образов и вещей. Пространство – то невидимое, что является условием самой видимости. И "проблема пространственности залегает в средоточии миропонимания во всех возникавших системах мысли". Между миропониманием и пространствопониманием можно поставить знак тождества. "Итак, есть внутренняя, глубинная связь пространственности и художественности, – пишет Олег Генисаретский, внимательный исследователь и последователь Флоренского, – есть красота как сила, энергия, действующая на нас, а не только как качество, которое нужно воспринимать или понимать. Связь осязаемая, видимая, но не перестающая от того быть тайной, сокровенной".

Искусствоведение называет реалистическую живопись "фигуративной". Хотя это странно – считать человека "фигурой" можно, только отвлекаясь от всех конкретных его особенностей и обстоятельств места и времени. А главные герои абстрактной живописи как раз так и называются – "фигуры", геометрические фигуры. И самая знаменитая абстрактная картина, продолжателем дела автора которой считает себя Эдуард Штейнберг, тоже носит имя геометрической фигуры.

Дизайн, которым я занимаюсь всю жизнь, развивает язык композиционных образов, язык пространствопонимания. Он учится этому языку у абстрактной живописи. В каком-то смысле можно сказать, что весь дизайн ХХ века вышел из "Чёрного квадрата", одинаково ненавистного как ревнителям социалистического реализма, так и ревнителям православного благочестия. Для последних абстракционизм – синоним сатанизма. "В "Чёрном квадрате" нет ничего, кроме пустоты, заполняемой чернотой" (прот. Александр Шаргунов).

Болезнь литературоцентричности препятствует развитию не только дизайна, но и визуальной культуры вообще. В том числе и христианской. Христианское искусство – не искусство на христианский сюжет. Чем меньше в искусстве и дизайне композиции, пространственного строя, тем меньше в них собственно искусства и дизайна, тем меньше в них христианства.

"Христианское искусство свободно, – писал Мандельштам. – Это в полном смысле слова "искусство ради искусства". Никакая необходимость, даже самая высокая, не омрачает его светлой внутренней свободы, ибо прообраз его, то, чему оно подражает, есть само искупление мира Христом. Итак, не жертва, не искупление в искусстве, а свободное и радостное подражание Христу – вот краеугольный камень христианской эстетики... Христианские художники – как бы вольноотпущенники идеи искупления, а не рабы и не проповедники. Вся наша двухтысячелетняя культура благодаря чудесной милости христианства есть отпущение мира на свободу для игры, для духовного веселья, для свободного "подражания Христу". Своим характером вечной свежести и неувядаемости европейская культура обязана милости христианства в отношении к искусству".

Искусство на протяжении всех веков христианства всегда делало свои лучшие вклады в храмовое пространство. Само пространство храма творилось искусством, постоянно видоизменяясь. Казалось бы, история искусства неотделима от христианства. Их разделил ХХ век. Искусство шагнуло вперёд, христианство повернуло к реставрации форм старой архитектуры, живописи и иконописания.

Духовное познание давно, со святоотеческих времён, разведено на два пути: катафатический, положительный, и апофатический, отрицательный. Первый опирается на видимые свойства предметов и явлений. Второй устремляется за пределы вещественного мира через упрощение, отрицание внешних созерцаний, через абстрагирование от чувственной реальности. Эти пути признаны взаимно дополнительными, не противоречащими друг другу. Мы можем и не можем познавать Бога через Его творение. Мы можем и не можем познавать Его в тишине помыслов через очищение разума от восприятия вещественного. Всё лишь отчасти, всё как бы сквозь тусклое стекло. Искусство призвано просветлять это стекло, делать его более прозрачным и чистым.

Абстрактная живопись идёт по апофатическому пути. Штейнберг – один из немногих, кто соединяет современное искусство с христианством. Пространство Штейнберга не от мира сего. Я бы назвал все его композиции так, как называется книга его тестя – "За экраном". Евгений Шифферс считал картины Эдика метафизическими экранами, на которые проецируются символы вечного бытия. "Картины Штейнберга красивы, потому что мудры", – говорил Шифферс.

В жизни Эдик – громкий, быстрый, подвижный. В искусстве – тихий, смиренный, созерцательный. Сквозь все его работы проходит тема креста. Так что есть ещё вариант для названия его композиций: "Крестопоклонное пространство". Впрочем, я сам, не заметив как, впал в грех литературности. Слова не адекватны живописи, особенно такой. Разве что слова поэзии:

Какая линия могла бы передать
Хрусталь высоких нот в эфире укреплённом,
И с христианских гор
в пространстве изумлённом,
Как Палестины песнь, находит благодать.

О. Мандельштам

Истина и Жизнь, 2007, №1-2


Ссылка на оригинал
Размещено в Без категории
Просмотров 1011 Комментарии 0
Всего комментариев 0

Комментарии

 




Часовой пояс GMT +3, время: 16:38.
Telegram - Обратная связь - Обработка персональных данных - Архив - Вверх


Powered by vBulletin® Version 3.8.3
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot