МУЗЫКАЛЬНЫЙ ШАГ К НОВОМУ ГОДУ. ТАНЕЦ ФЕИ ДРАЖЕ
Запись от Про искусство размещена 23.12.2022 в 13:31
 Трудно представить новогодний период без музыки из балета Чайковского «Щелкунчик». Какой фрагмент ни выбирай, почти наверняка попадёшь в хит. Будь то марш, Вальс снежинок или Вальс цветов, Китайский танец или Трепак. Но всё же особое место занимает Танец феи Драже. Когда раздаётся хрустальная мелодия дыхание хочется чуть замедлить и сделать тише. Лишь бы всеми силами удержать атмосферу волшебства и не спугнуть её. В одной популярной рекламе красное и жёлтое шоколадное драже ночью на цыпочках крадутся к камину, чтобы застать Санта Клауса. Это — предвкушение встречи с праздником, когда подарки ещё не открыты. Схожие чувства дарит и Танец феи Драже. «Щелкунчика» Пётр Ильич создавал чуть ли не в муках. В письмах жалуется, что ничего толкового не выходит. Да и сам сюжет кажется композитору несерьёзным и слишком детским. Отделаться от балета — вот, чего хотел классик! Отвлечься и найти вдохновение не получается даже во Франции. Однако весенняя поездка 1891 года была судьбоносной, без неё никакого бы Танца Феи Драже не получилось. Именно в Париже Чайковский услышал звучание инструмента, который должен был стать главным героем на грядущей премьере. «Я открыл в Париже новый оркестровый инструмент с божественно чудным звуком… Я желал бы, чтобы его никому не показывали»,— пишет композитор музыкальному издателю Петру Ивановичу Юргенсону, который вскоре выписал указанный инструмент из столицы Франции. Но Чайковский неумолим: «Ради Бога, имей в виду, что никто, кроме меня, не должен слышать звуков этого чудного инструмента». Режим секретности был оправдан: вдруг об инструменте прознают Римский-Корсаков или Глазунов! Одним словом, чуть ли не гонка вооружений, но в оркестре. В премьерный декабрьский день 1892 года, Петербург съезжается в Мариинский театр увидеть рождественское представление. Сам Чайковский смотрел на сцену с трудом: костюмы и декорации казались композитору аляповатыми. Переживал он и за музыку, к которой критики отнесутся неоднозначно. Но звучание секретного инструмента бывшие на премьере точно запомнили. Ближе к кульминации балета начинается Танец Феи Драже, и публика недоумевает, ведь прежде такого звучания никто не слышал. В оркестровой яме находится похожий на маленькое пианино деревянный ящик, который издаёт удивительные звуки хрустального перезвона. Это была небесная и нежная челеста — клавишный инструмент с металлическими пластинками. Челеста стала в тот вечер главным героем. Чайковский выиграл гонку вооружений и навсегда связал челесту с ореолом праздника и волшебства. исп.Екатерина Максимова Фея лести и взяток: кто такая Фея Драже? Как известно, в самой первой постановке “Щелкунчика” (1892) после всех перепетий и баталий с мышами, а также преодоления заснеженного леса, Клара и принц оказывались в царстве сладостей – Конфитюренбурге, где били фонтаны смородинного сиропа и лимонада, а встречали их Фея Драже (повелительница Конфитюренбурга), принц Коклюш (ее кавалер), а также разные сладости – конфеты, птифуры, миндальные печенья, и т.д. Подобный волшебный край был и у Гофмана, где фигурирует Конфетенбург (-хаузен), и у Дюма-отца (где есть Варениенбург). В итоге, по сути именно Фея Драже и принц Коклюш закрывали балет – в конце они исполняли па-де-де. Его в современных российских постановках танцуют Маша и принц Щелкунчик. Однако ни у Гофмана, ни у Дюма нет никаких Фей Драже. Откуда она взялась и почему у нее такое имя? Почему Клару и принца не встречали какие-нибудь сестры фон Варениенбург, как в переложении Дюма, например? Один из аспектов ответа очевиден – нужен был просто эффектный, в том числе и дуэтный, номер для иностранной балерины-звезды и партнера, ведь до того в спектакле не было ни одного классического танца (первый акт – в основном пантомима, второй – дивертисмент из характерных танцев). С сюжетом этот номер никак не соотносился, и это был один из пунктов, за который первый “Щелкунчик” критиковали, и который в том числе помешал цельно соотнести музыку и хореографию Льву Иванову и Петру Чайковскому. На премьере Фею Драже танцевала итальянка Антониетта Дэль`Эра. Публика ждала ее выхода с нетерпением – та уже приезжала в Россию в конце 1886-1887 годах, и ее танцы получили множество хвалебных отзывов. Тогда, правда, она ограничилась сценами частных театров, но второй заход – сразу в Мариинку – не на шутку раззадорил петербургских балетоманов. Дэль`Эра была виртуозной балериной, которая запомнилась 16-ю фуэте (на тот момент больше на отечественной сцене не делал никто), а также своей пуантной техникой – она могла по многу секунд стоять на носке одной ноги в аттитюде практически без поддержки партнера.  Антониетта Дэль`Эра То есть, особого смысла, на первый взгляд, нет. Точнее, он сугубо практический – надо было просто ввести звездную балерину для демонстрации ею своих блестящих технических возможностей, что уже не раз делалось и ранее в отношении других итальянских балерин, бывших намного сильней в техничеком плане балерин отечественных. Не особо при этом соотнося придуманную хореографию с музыкой и сюжетом. Решение довольно искусственное. Но для чего давать героине имя Драже? Во-первых, очевидно для того, чтобы продолжить “сладкую” логику второго акта. Во-вторых… 30 января 1934 в театре Сэдлерс-Уэллс в Лондоне состоялось самое первое представление полной версии “Щелкунчика” на Западе. Согласно афише в па-де-де танцевала Sugar Plum Fairy – т.е., переводя буквально, Фея Сахарной сливы (танцевала Алисия Маркова). И по сей день во многих западных постановках (США, Великобритания) вы увидите на афишах именно это имя. То есть, Фею Драже на Западе переименовали. Или нет? Причем тут сливы? Sugar Plum (сахарная слива) – это устаревший термин, использовавшийся в 17-19 веке в английском языке именно для обозначения того, что мы называем “драже” – маленькие круглые (или овальные) конфеты. И эти конфеты не обязательно могли быть сливовыми – просто в незапамятные времена они были довольно крупные и напоминали формой и размером сливу. Поэтому никаких расхождений между нашей Феей Драже и американо-английским ее аналогом нет – речь именно о драже, а не о сливах. Но термин Sugar Plum не ограничивается сладким подтекстом и имеет и многие другие значения. Помимо собственно “сахарной сливы” и “драже” это: *Лесть. Было такое выражение: “Ваш рот полон сахарных слив”, означавшее лесть собеседника. *Взятка. Выражение “Набить чужой рот сахарной сливой” – означало “дать взятку”. *В 18 веке Sugar Plum – это сленговое название 100 фунтов, т.е. большого количества денег. Того, кто был богат, называли “сливой”. *Позднее, в веке 19-м, “сахарной сливой” обозначали особо желанную вещь, приз, место работы или удачное назначение. *Наконец, увидеть танцующую фею Драже означало счастливый сон. Так, в стихотворении Клемента Кларка Мура “Ночь перед рождеством” 1823 года есть строки: While visions of sugar-plums danced in their heads… что буквально можно перевести: Детей бережно уложили в их кроватки, пока видения сахарных слив танцевали в их мыслях. В литературном переводе: Закрыли глаза. Улеглись на подушки. Им сладости снятся… Итак, можно заключить, что sugar plum в отдельности – это некий обобщенный синоним чего-то вожделенного. Наличие феи в балете не являлось чем-то особенным для тех времен – чего только стоят 6 фей в “Спящей красавице”, поставленной за 2 года до “Щелкунчика”. Но вот что именно имели ввиду создатели “Щелкунчика”, внедряя в балет этого персонажа – так и останется загадкой, если только не найти какое-либо точное, документальное свидетельство авторов либретто (то ли Мариуса Петипа, то ли Ивана Всеволожского, то ли обоих) относительно их задумки. Наверное, можно было бы сказать, что это символ счастливого сна Клары (Мари), если бы не одно “но” – ни либретто оригинальной постановки, ни оба балетмейстерских плана, ни скрипичные репетиторы, ни известные описания первой постановки Иванова не содержат указания на то, что Клара спит, и путешествие в Конфитюренбург – сон. То есть, как и у Гофмана, реальность переплеталась там с миром вымышленным. Фея Драже исчезла из российских постановок в 1924 году (не совсем, но об этом отдельно), когда оригинал Льва Иванова сошел со сцены. В 1919 году Александр Горский осуществил постановку своего “Щелкунчика” в Большом театре. Главную героиню у него звали опять-таки Кларой, и в ее партии объединились и партия маленькой Клары, и классические танцы Феи Драже из оригинальной постановки Иванова. Именно Клара танцевала адажио с Щелкунчиком (к партии которого, в свою очередь, присоединилась партия принца Коклюша), а затем и вариации. Т.е., Горский стал первым балетмейстером, который провел Клару через весь спектакль. Что касается имени Маша, то оно впервые фигурирует в “Щелкунчике” Федора Лопухова 1929 года. Но Фея Драже (Sugar Plum Fairy) закрепилась в англосаксонских постановках. Так звали героиню, танцевавшую па-де-де, и в 1934 г. в постановке Сэдлерс-Уэллс, и в 1944 г. в Сан-Франциско (первый “Щелкунчик” в США), и в феврале 1954 года в знаменитой постановке Нью Йорк Сити Балле Джорджа Баланчина. Так ее зовут и у Питера Райта, чья постановка идет в театре Ковент-Гарден. Во многих странах Европы ее зовут либо “сахарной феей” (“Tanz der Zuckerfee” – в Германии и Австрии, “Danza del Hada de Azúcar” – в Испании и латиноамериканских странах, “Dança da Fada Açucarada” – в Португалии и Бразилии), либо, опять же, Феей Драже (“Danza della Fata Confetto” – в Италии, “Danse de la Fée Dragée” – во Франции). Арфа Джаз ОргАн |
https://www.classicalmusicnews.ru/articles/dance-of-the-sugar-plum-fairy/
https://dzen.ru/media/id/5ea120969ecefd11f8cb416f/...slivy-5ff1ec3baf142f0b174a48e8
https://orpheusradio.ru/programs/klassika-povsyudu...11247-chaykovskiy-schelkunchik
Ссылка на оригинал
Всего комментариев 0
