Художник Армен Ваграмян

Мои родители — простые сельские люди, и им было очень странно, что кто-то в их семье может стать художником. Но, несмотря на это, а может и именно поэтому они ничего не имели против и даже поддерживали меня. Где бы ни выставлялась хотя бы одна моя работа, отец приходил с друзьями. Они подолгу смотрели, конечно, мало что понимали, но зато как гордились!

Немного позанимавшись, я приехал после школы с отцом в Ереван - поступать в художественное училище им. Терлемезяна. Мой отец уговаривал работника училища: "Ты сюда посмотри. Это он меня нарисовал. Видишь, как похоже! Вылитый я. А это - наша Ардвинская церковь. Ты её не видел. Но можешь считать что уже видел - вот как похоже!" А я дергал его за рукав и просил, чтобы мы ушли. Я же видел работы учеников, висевшие в холле, и сразу понял: мне здесь делать нечего. Во всяком случае, пока.

Но чему быть, того не миновать. На следующий день мы пошли в Парк Победы. Там я достал свои пожитки и принялся рисовать. На скамейке рядом сидел человек. Он подошёл ко мне и стал наблюдать за моей работой. Постоял, посмотрел и говорит: "Учиться хочешь?" - "Конечно хочу!" Оказалось, он преподаёт в художественном училище. Поступил я на отделение армянской миниатюры и влюбился в неё.

Художник должен путешествовать, видеть много произведений других художников, в том числе своих друзей.современников, влюбляться в их работы до комплекса неполноценности и учиться у них. В Ереване я просто поселился в Картинной галерее. Меня там знали все. Сколько раз музейные работники находили меня в залах и грозили, что однажды запрут на всю ночь. Как мне нравилась такая перспектива!

Не могу я ждать пока придёт муза. Рисую каждый день. Даже если решил сегодня не работать. Мне просто нечем заняться. Правда, бывают моменты, когда я словно стою на месте, и начинает казаться, что всё, исчерпал себя. И вдруг словно волна выносит меня к солнцу. И я лечу. И всё получается — легко, споро, ново, хорошо.

У меня есть работы, которые не продаются. После каждой из них мне кажется, что я больше такой не создам. Когда я их писал, я был очень силён, уверен, бесстрашен.

Человек рисовал всегда — с тех пор как стал человеком. Сохранились же петроглифы, кто знает какого тысячелетия до нашей эры! Зачем ему это было нужно? Вот я и думаю: должно быть, он пытался узнать побольше о своих предках, хотел пользоваться их знаниями и умениями, искал следы их присутствия на земле. И оставлял следы своего присутствия, своих достижений для грядущих поколений. Вот и получается.что произведения искусства — это следы, по которым можно пройти назад, выверить направление и двинуться вперёд. И так здорово, когда у тебя есть право прямого наследника!

Приятно слышать похвалу. Но меня не проведёшь, я знаю своё место. Я — не лучший. И не толко в кокетливом сравнении с Леонардо. Сейчас в Армении работают такие молодые художники. которыми я просто восторгаюсь. Они здорово меня подстёгивают. И чего бы стоило всё, что я уже создал, если бы не уверенность, что моя лучшая работа ещё не написана?"

*в публикации использованы материалы с личного сайта художника.