МУЗЫКА ИХ СВЯЗАЛА

Струнный квартет №2 ре мажор (1881) Александр Порфирьевич Бородин посвятил своей жене Екатерине Сергеевне Бородиной (Протопоповой)

Во Втором квартете воплотились самые нежные чувства и воспоминания. Произведение было написано после поездки композитора в Гейдельберг в 1877 г. В этом городе он был уже не первый раз: в 1861 г. молодой, подающий большие надежды ученый-химик Бородин, приехавший за границу «для усовершенствования в науках» и не думающий еще о серьезных занятиях музыкой, встретился там со своей будущей женой, пианисткой Е. С. Протопоповой, находившейся в Германии на лечении. Именно их взаимное чувство во многом определило дальнейший музыкальный путь Бородина. И когда, спустя много лет, он вновь оказался в Гейдельберге, воспоминания о прошлом нахлынули на него с новой силой.

Послушав музыку, нетрудно об этом догадаться. Но в дополнение к музыке исследователи жизни и творчества композиторов большое внимание уделяют письмам, ибо это источник мыслей и фактов, что называется, «из первых уст». Сопоставив даты написания Второго квартета и письма композитора к жене, можно подтвердить догадки о содержании музыки, (если вдруг у кого-то это вызовет сомнения). В письме Бородина от 30 июля 1877 года из Гейдельберга мы читаем: «Сколько я пережил! Какая это была смесь счастья и горечи!... Подъезжая к Гейдельбергу, я спрятал лицо, чтобы скрыть набежавшие слезы... Чего я не перечувствовал, пробегая те дорожки, те галереи, где мы бродили с тобою в первую пору счастья!... Как бы я дорого дал в эту минуту, чтобы ты была со мной!»

Квартет ре мажор был закончен к 10 августа 1881 года - 20-летию объяснения в любви Екатерине Сергеевне. И параллель между письмом, которое дышит не остывшей с годами нежной любовью и квартетом, посвященным тому же адресату, напрашивается сама собой. Музыка была написана очень быстро, менее чем за месяц. Она словно «вылилась» из-под вдохновенного пера автора, и производит очень цельное и гармоничное впечатление на слушателя.

Как же происходят излюбленные Бородиным «сочетания не сочетаемого» или смешения разных тем во Втором квартете?




исп.квартет им.Бородина
I часть. 00:00 - Allegro moderatoВ этом произведении все «взаимно» – и соединение жанров, и главная и побочная темы первой части, которые не только не конфликтны (как это принято в произведениях венских классиков), но и неконтрастны. Даже унисоны в начале финала, которые ассоциируются с богатырскими мотивами, прекрасно дополняют общую эмоциональную сферу и весомо довершают общий замысел всего квартета. Уж, казалось бы – причем тут «эпос»? Но эти мотивы - словно бой часов с последующим «вечным» движением завершающей части напоминают о том, что даже Время не властно над Красотой, Жизнью и Любовью.

II часть. 07:56 - Scherzo. Скерцо. Формально она называется скерцо. Но композитор соединил его с вальсом. Таким образом, срослись два жанра. Но если скерцо это «шутка», а вальс - танец, то, что же получилось? – Шутливый танец. Не все, однако, так однозначно. В музыке вообще нет однозначности. Шутки тоже бывают разными: язвительными, дружескими, или «сквозь слезы». Здесь же – скерцо легкое и кокетливое, а вальс – лирическое выражение, возвышенные чувства. Это не танец влюбленных в буквальном смысле. Может быть, это танец их взглядов, вздохов, обрывки фраз, мечты... Сам по себе вальсовый ритм в танцевальном скерцо - не такая уж редкость. Но здесь – не танцевальное скерцо и не скерцозный танец, а настоящий лирический вальс, полный упоения и неги, уносящий нас ввысь на своих волнах. Его часто сравнивают с вальсами Иоганна Штрауса, и это сравнение вполне уместно, тем более что Скерцо, по словам Бородина, возникло под впечатлением вечера, проведенного в одном из пригородных садов под Петербургом.

III часть. 12:39 - «Ноктюрн» (что означает «ночная музыка»). Notturno. Andante. В «Ноктюрне» тоже не обошлось без гениального соединения: основная мелодия всей части объединяет в себе интонации русского романса и «русского Востока». Хотя на первый взгляд очень трудно определить, где интонации романса, а где «восточные». Она настолько цельна, что кажется, что так и должно быть. Тема звучит то на верхней струне виолончели, то у скрипки; то в светлом мажоре, то в грустном миноре; то в сочетании со спокойными аккордами, то с трепетной дрожью тремоло. Словно соединяются два разных мира – верх и низ, восток и запад. А может быть, это мир мужской и мир женский в своем единстве. В третьей части, «ноктюрне», все слова и фразы просто исчезают, растворяются, и остается только шелест летних листьев и запах ночных фиалок. Может, это сама Ночь прячет влюбленных под своим покрывалом, и звезды светятся вместо их глаз. Это одно из вдохновенных воплощений темы взаимной любви, нежности, верности.

IV часть. 20:50 - Finale. Andante – Vivace. Тишина Ноктюрна, его покой и нега сменяются в финале бодрым оживлением, громкой разноголосицей. Там было состояние и переживание, здесь – движение и действие. Началу этого движения предшествует заставка, где дважды сопоставлены две короткие фразы. Одна (у скрипок) – приветливая и светлая, ясная и чистая, звучащая очень по-русски. Другая (у альта и виолончели) – сумрачная, тяжеловесная, неповоротливая. На призыв скрипок она оба раза отвечает словно нехотя, с усилием. Но вот фраза басов сбросила с себя сонное оцепенение и бойко, в очень живом темпе устремилась вперед. Постепенно выкристаллизовывается главная тема финала. Она двухголосна, по характеру подвижна и энергична, изображает своего рада «вращение» жизни, ее «карусель». Все трудности преодолевает этот ровный, безостановочный бег – свидетельство бодрости и полноты жизни. Другая сторона богатства и цветения жизни – лирическая – выражена побочной темой.
Чередование и мелькание знакомых образов в разных обличьях воспроизводит продолжающуюся сутолоку жизни. В коде звучность нарастает, все основные музыкальные элементы финала собираются вместе и сплетаются в единую ткань.

Редкостное обаяние отличало Бородина в частной интимной жизни. Он любил окружить свою любовь ореолом нежности, тепла, надежности. Десятки смешных и тайных ласкательных имен и прозвищ находит он для любимой; понятные только двоим воспоминания, секреты создают целый язык, не предназначенный для посторонних глаз и ушей. Не след бы и нам вторгаться в эти пределы… но уж давно тут пролегла дорога; исследователи, да и просто читатели знают письма Бородина к жене с восьмидесятых годов XIX века. К тому же не из праздного любопытства обращаемся мы к ним, а в уверенности, что личность неразделима и что в «сладких таинствах любви» — может быть, сгущение и разгадка ее животворящих сил.

В письме жене от 12 мая 1864 г. «Данилевский-молодой сегодня был у меня, кажется, по уши влюблен в свою жену, точно я в тебя…»

Еще через год ей же: «Ложась спать я все думал о тебе и так с этой мыслью и уснул. Без тебя здесь ужасно пусто и тихо, как-то не кричится мне, не поется, не гамится, вероятно потому, что унимать некому…»

«Егорка! Я начинаю на тебя сердится. Желтый пузырь этакий! Что не пишешь? Ждали от тебя письма вчера. Ждали сегодня… все нет. Ты пойми, Николашка, с каким лихорадочным нетерпением мы ждем от вас хоть двух строк… Ну довольно, сорвал сердце, теперь начинаю любезничать – у, хорошая! У, червленная! Как Вас ожидают-то!»

«Егорка», «Николашка», «Желтый пузырь», «Точечка», «Фонтанчик разных приятностей», «Золотойка», «Клопик», «Кокушка», «Любовка»… Носительница всех этих и еще многих имен и прозваний – Екатерина Сергеевна Бородина. Она была совершенно равнодушна к химии, зато музыка в ее лице приобрела лучшего защитника. Она не меньше Балакирева была повинна в том, что попытки сочинительства не остались для Бородина грехами молодости. Недаром скупой на похвалы и неукоснительно точный Балакирев писал: «Наши занятия с Бородиным заключались в приятельских беседах и происходили не только за фортепиано, но и за чайным столом. Бородин играл новое свое сочинение, а я делал свои замечания касательно формы, оркестровки и проч., и не только я, но и все остальные члены нашей компании принимали участие в этих суждениях. Могу прибавить, что и жена Бородина, Екатерина Сергеевна, принимала участие в наших беседах. Она была прекрасная музыкантша и весьма порядочная пианистка. Ее симпатичная личность вносила особенную сердечность в наши беседы…»

Их сблизила когда-то музыка. И она оставалась для них главным связующим звеном. С ее мнением о своих произведениях он считался больше, чем с мнением своих музыкальных друзей. «Будучи великолепной пианисткой и чудной музыкантшей, — пишет Ипполитов-Иванов, — она очень часто, и всегда верно, отмечала недочеты в сочинениях Александра Порфирьевича, и не было случая, чтобы он с ней не согласился».

Он заботился, беспокоился о ней всю жизнь. Вот письмо от 15 марта 1886 г.: «Маленькая Зозо, Точечка! Спасибо за письмо, ужасно рад, что ты дала о себе весточку. Только от чего ты так долго не писала? У тебя больше свободного времени, чем у меня; кроме того, я человек здоровый и обо мне беспокоится нечего, а ты человек хворый и долгое молчание твое беспокоит меня; все думаешь невольно, что ты заболела так, что не в силах писать…»

Она пережила мужа на 4 месяца и умерла в июне 1887 года.

http://files.school-collection.edu.ru/dlrstore/dbe...Borodin_Kvartet_2_Opisanie.htm
https://muskam.ru/о-любви-и-музыке/

Ссылка на оригинал