Винтажные и старинные предметы интерьера..
Мария Чегодаева:.."Сегодня выгоднее покупать классиков..."
Статья в журнале "Огонёк" (2008год)
-------------------------------------------
Я БЫ СЪЕЛА ШИЛОВА С БОЛЬШИМ УДОВОЛЬСТВИЕМ!..
Призналась нашему корреспонденту член-корреспондент Российской академии художеств Мария Чегодаева. И объяснила, что сегодня выгодно покупать картины классиков и художников второго ряда конца XIX -- начала XX века
-- Мария Андреевна, шел к вам, думал, встречу фурию. Ведь говорят, вы известная скандалистка...
И что же я вижу: чай, торт, четыре кошки и милая хозяйка на классической интеллигентской кухне, где сто лет не было ремонта!
-- Да я совсем не скандальная дама и терпеть этого не могу! Но случился в моей жизни Глазунов, после -- Шилов. Затем -- скандал с «Петром» Церетели, участвовала в базаре, который затеял Марат Гельман. К искусству это не имело никакого отношения, но мне пришлось быть там в самой гуще...
-- Начиналось все так, -- вспоминает Мария Андреевна, -- о Глазунове я написала научный труд. Готовился сборник, я и сочинила туда статью. Меня не интересовала его личная жизнь, я же искусствовед. Но тогда, в 78-м году, поулыбались и сказали, что сие напечатать нельзя. Ну, нельзя и нельзя, и мое творение пошло по рукам, в самиздат, аж до Владивостока дошло. И стали меня приглашать с докладами на эту тему -- физики, химики, лирики, каждый месяц по три-четыре раза, во все концы. Докладывала им о парадоксах Глазунова, о его православно-декадентско-диссидентской экзотике. Потом случилась выставка Шилова на Кузнецком Мосту. Сенсационная! «Самого» Глазунова затмил. Я написала заметку. А спустя несколько лет опубликовала книжечку «Китч, китч, китч», куда все эти статьи вошли. Могу преподнести, если вас это интересует... И вот так на «королях китча» я сделала себе, к сожалению, скандальную популярность. А ведь всегда писала и о чудесных художниках, и не хуже писала, чем про Шилова с Глазуновым.
-- Как «короли» реагировали?
-- Как Шилов, не знаю, а Глазунов -- это целая история. Где бы он только ни вылезал, обязательно меня вспоминал: есть какая-то там дамочка при искусстве, такая-сякая, которая его затравила. И какой несчастный он от этого человек... Глазунова никто не травил. Он получал все, что хотел, даже выставки в Манеже. Ну, художники его не принимали, игнорировали, не интересовались совсем. Все знали прекрасно, кто он и что он. Говорили, что он гэбист, но уж об этом я тем более не писала, не потому, что сие недоказуемо, а потому, что не имеет отношения к его искусству. Не писала и о его скандальной биографии. А все равно -- затравила! И мне постоянно кто-нибудь из друзей докладывал: Глазунов выступал по телевизору и опять там тебя помянул...
И вот два года назад Церетели решительно пополнил Академию художеств. Принял в академики таких разных людей, что в былые годы их бы в жизни туда не пустили -- Назаренко, Нестерову, Пологова, а меня, Глазунова и Шилова -- в членкоры. Нам торжественно вручали билеты, поздравляли. Это был цирк! Ведь Глазунов на дух не переносит Церетели, и сам хотел быть президентом Академии. Якобы сорвалось в последнюю минуту: приказ уже лежал у Ельцина на столе, но удалось сделать так, что его не подписали. И вдруг Илье Сергеевичу такое унижение -- в членкоры! Вместе с Шиловым! Вместе со мной! Но Глазунов произнес речь, как он обожает Церетели, как он отродясь такого человека не видал и не слыхал, краса и надежда России и не знаю чего. Долго говорил... Затем Церетели пригласил всех к себе в особняк. Был грузинский стол, все как полагается. Церетели угостить умеет. Рядом со мной сидел Май Митурич, а Илья Сергеевич наискосок. Мы с Маем болтали, вдруг Илюшечка через стол -- ко мне: «Я все смотрю -- какое прелестное лицо! И не знаю, кто это. А мне говорят: да это та самая Чегодаева!..» Ну врет, как сивый мерин! Мы с ним знакомы с 60-х годов, виделись в Союзе художников. «Я вас уважаю! -- говорит. -- Вы всегда говорили правду, то, что думаете. Это так хорошо. И вы так благородно выглядите». Полюбезничали...
А тут недавно явился Илюшечка на заседание президиума Академии художеств -- поздравлять с окончанием работ в храме Христа Спасителя. Да будет вам известно, что всю эту затею Глазунов под себя устраивал, но ему улыбнулось, все в храме сделала Академия. И вот пришел поздравлять: как он счастлив, какой это подвиг, и как все чудесно, прелестно, и какой Зураб Константинович необыкновенный! Преподнес подарок. Я уж думала: боже, не иначе свою картину. Нет, превосходный деревянный рельеф, пожалуй XVII века, апостолы. Хорошо. А Зураб ему: «Ну что, Илья Сергеевич, мы с тобой старые друзья! Вот теперь вместе как-нибудь портрет Шилова напишем!» Все поперхнулись... А Глазунов, я думаю, чего примчался-то: скоро выборы академиков, у него надежда, что, может, его из членкоров да в действительные члены переведут. А с Шиловым они друг друга ненавидят. Люто!
-- Из-за чего?
-- «Солнцэ в нэбе адно!» -- как говорил Лаврентий Павлович. Не может быть в одной стране двух величайших художников.
-- А как же Никас Сафронов?!
-- Ну-у-у! Это мелочь...
-- А вот я намедни был на открытии его выставки в Библиотеке иностранной литературы, так ему г-жа Гениева, директор этого культурного учреждения, такие дифирамбы пела... Почему все же публика, даже образованная, начитанная, по лучшим музеям мира походившая, по-прежнему тащится от тех же Шилова с Глазуновым?
-- Сейчас они, конечно, не то, что раньше. Все-таки их «расцвет» был в семидесятых, восьмидесятых. А успех объясняется тем, что они безумно нравились обывателю. Приводили в восторг даже не совсем дремучих людей, но и интеллигенцию. Шилов в глазах многих -- классические портреты. Почти Брюллов, понимаете. Почти Кипренский. Псевдоклассичность работ Шилова оказалась как раз на уровне псевдознаний сотен зрителей. А это просто плохо профессионально сделано. Живопись мелочная, гладкая, без широких мазков, без корпусной прокладки, жидкая и не лепящая, а раскрашивающая форму. Дело не в том, что парадный портрет. Парадные портреты, слава богу, бывали хорошие. А эти, пожалуй, еще с фотографии сделаны. Я, конечно, не могу документально доказать, но убеждена, что фотометод. Очень просто: берется холст, берется слайд, проецируется и прописывается. Вы чаю еще хотите?
-- Хочу. Кстати, был у меня соблазн по дороге к вам прикупить шоколадных конфет с картиной Шилова на коробке, но предпочел все же нейтральный рисуночек -- не знал, как вы к такому перфомансу отнесетесь...
-- Я бы съела с большим удовольствием! Вы знаете, об иных картинах так и говорят: «конфетная коробка». По-моему, Шилову с его салонной живописью там самое место.
-- А у него галерея напротив Кремля!
-- Ну и пусть будет. Ему ведь потрафляет Лужков.
-- Послушайте, княгиня! Вам за ваши речи поклонники придворных живописцев камни в окна еще не бросали?
-- Нет. Я же никогда не пишу просто ругательств, что это бездарно, погано, никогда не свожу критику к скандалу. Когда все научно трактуется, возражать трудно. Я же по образованию театральный художник, много на этом поприще работала, знаю природу творчества. А Глазунов, я подозреваю, был очень даже доволен.
-- Ваши тексты -- это же памятник ему!
-- Ну, надо мне было содрать с Ильи Сергеевича хорошие деньги. Чего его зазря рекламировать?!
-- Мария Андреевна, что мы все две фамилии мусолим, как вы в принципе к современному искусству относитесь?
-- А я не знаю, что такое «современное искусство»! Сейчас, вы меня простите, развал, как на базаре. Пойдите вон на Крымский мост -- все жанры, все направления. Эпигонство. Глазунятины -- сколько хотите, пожалуйста! Что угодно для души: от Кулика с козой до Шилова. Кстати, это очень близко сходится... Есть очень хорошие художники. Такие, как Илларион Голицын, Май Митурич, Никонов, Смолин, поколение 70-х, они и сейчас достойно работают. И старшее поколение доживает век -- остатки академизма, «деревенщики». Они пишут, как писали раньше, только теперь -- церквушки, портреты митрополитов. Все теперь правосла-а-авные... Стиль «рюсс». Старье-мурье. А молодежь совершенно сбита с толку. С одной стороны -- вышеупомянутые товарищи, а с другой -- авангард, который утверждает, что в XX веке всякое реалистическое искусство уже заведомо тоталитарно, и для них XX век -- только авангард, все остальное -- мракобесие и соцреализм. Мол, и Фаворский, и «Уходящая Русь» Корина -- это соцреализм. Вот молодые и мечутся: чем жить? как жить?
-- А что вы о Комаре и Меламиде скажете?
-- Они сейчас не котируются. Соц-арт умер вместе с «соц», он был тенью. А что они делают в Америке, я не знаю.
-- Хорошо, а допустим, как вы к видеомам Андрея Вознесенского относитесь?
-- Ох! Лучше бы он писал стихи... Это все выглядит очень жалобно. Дилетантизм... Сейчас нет критерия качества, мастерства, ремесла. Вы можете делать что хотите и заявлять, что это концепция. И можете смело выставлять, издавать.
-- Как великий Кабаков?
-- Я Илюшу Кабакова знаю с детства, он умный и хитрый, и мне кажется, он просто издевается: «Хотите? Нате, подавитесь!» Вы видели его альбомы, в которых белые страницы одна за другой, потом на одной -- вот такая мошечка, а на следующей странице написано: «Иван Петрович поругался с Марьей Ивановной», и снова белые поля? Или вдруг вклеен его старый рисунок для детской книжечки, только мордочка вырезана. И умные искусствоведы будут вам объяснять: это концепция, мировая философия, вам предоставлена возможность стать соавтором и, глядя на белую страницу, вообразить, что вам угодно... Голый король! И вы и я сможете сделать такой альбом, а дальше -- дело рекламы.
-- А без рекламы художник может достичь успеха, славы или надо обязательно какие-то побочные телодвижения делать?
-- При жизни трудно. Но настоящие художники никогда себе никакой рекламы не делали. Настоящие в другой плоскости живут. Конечно, всем нужны деньги, все рады известности, резонансу, однако я знала и знаю многих, для которых этого просто не существовало. Представить, чтобы Фаворский думал о рекламе!.. Иногда шумиха случалась, но сама собой.
-- Я слышал, Михаил Шемякин -- гений саморекламы. Как он вам?
-- Шемякин -- человек небездарный, профессионал. И отливщики у него хорошие. Бронзу отлить, отшлифовать -- это он умеет. Его скульптуры всегда здорово смотрятся. И неплохие маленькие скульптурки-арлекины. Но он, конечно, торговец, деловой товарищ. А для торговли нужен скандал, шум, сенсация. У Шемякина положение сейчас шаткое, он же вылез на волне диссидентства, когда за границу уехал. А это прошло, и Шемякин болтается тут, вокруг Лужкова танцует, надеясь, что ему перепадет какой-нибудь заказец, и вокруг Зураба...
-- Давайте о Зурабе нашем Константиновиче поговорим. Вы ведь Церетели давно знаете?
-- Его работы я знала давно, но знакомы мы не были. И где-то в 80-х, задолго до «Петра», пригласили меня однажды на тайное сборище. Сказали, соберутся московские архитекторы и художники-монументалисты поговорить о состоянии монументального искусства в наше нелегкое, переходное время. Ну ладно, я пришла. Оказалось, что никакие монументальные проблемы никого не волнуют, а это заговор против Церетели. Военный совет -- как его вытурить из Москвы. Вопросы качества никого не интересовали, просто в московскую архитектурную мафию вторгся грузин и урвал кусок пирога. Хорошо урвал. Перехватил заказы на Поклонной горе. И надо его ликвидировать. Я это выслушала. Ушла. После позвонили из Союза художников, потом с телевидения -- пора выступить. После четвертого или пятого звонка я сама набрала номер Церетели: «Зураб Константинович! Я буду вас защищать. Я в стае не бегаю и в мафиях не участвую. И меня не купишь». Поскольку речь шла не о творчестве, а о пироге, то мне было совершенно безразлично, кто от этого пирога больше отъел. А травля, да еще по национальному признаку: грузин! чужак! -- мне очень не понравилась. Я, говорю, в подобном участвовать не буду. А когда стали ругать скульптурную композицию Церетели, посвященную жертвам войны, даже написала злую статью: что было не только 9 мая, но и 22 июня. А дальше -- история с памятником Петру Великому.
-- Забавная была затея: «Долой царя!» Помню, я тоже куда-то наклейку прилепил с перечеркнутой скульптурой. Взбаламутил Марат Гельман москвичей...
-- Пусть он своей бабушке рассказывает, что его волнует облик Москвы! За спиной Гельмана был Березовский, который хотел сделать гадость Лужкову, а заодно и Церетели. А Москва приняла закон о референдуме. Достаточно набрать 10 тысяч подписей и можно устроить общегородской референдум вроде: «Нужен ли нам Большой театр?» Эти подписи Гельман и его ребята собрали бы как миленькие, без проблем. И Лужков запаниковал. Создали комиссию: с одной стороны -- Гельман и мальчики из журнала «Столица», с другой -- Табаков, Сенкевич Юрий, путешественник, он у нас председателем был, Александр Николаевич Крутов из Думы и я. Стали разбираться. Два месяца ходили в «книгу», то есть в здание мэрии, бывший СЭВ. Оказалось, ничего не было нарушено, а то ведь гуляла версия: Церетели привез скульптуру и поставил. Нет, Зураб знает, с какой стороны у бутерброда масло. Архитектором у него был Вавакин, главный архитектор Москвы, и еще девять согласований было получено. Кстати, даже конкурс объявляли. Кербель своего Петра выставил. Бог знает что! Зураб по сравнению с ним Микеланджело. Ну и решили вместо референдума провести два социологических опроса -- со стороны мэрии и со стороны Гельмана. А дальше случилось самое интересное: Гельман вдруг перевернулся на 180 градусов!
-- Ходили разговоры, что Лужков решил перестраховаться и просто «купил» Гельмана! Правда?
-- Можно только догадываться. Но Гельман себя как проститутка повел. Бедные его мальчики, оказались они сиротами... Понимаете, это был юбилейный для столицы год, 850 лет, и Лужкову в такой момент сносить памятник императору было совсем не с руки.
-- А что же социологи?
-- Социолог от Гельмана сдал честные сведения, они совпали с нашими цифрами. Девять десятых москвичей считают, что уж если памятник стоит, то ломать нельзя, и так наломали. А знаете, какие памятники нравятся москвичам больше всего? Из старых -- Пушкин и Гоголь, а из новых -- тоже Гоголь и Юрий Долгорукий.
-- А правда, что Церетели переделал Петра из Колумба?
-- Приставил голову?! Да Зураб фонтанирует творчеством, как ребенок! Он вам сто Петров сочинит.
-- Кажется, вы к Церетели неравнодушны, а у него такая скандальная репутация...
-- Церетели -- хороший мужик! Щедрый, яркий, темпераментный. Он много помогает художникам. Нужны деньги на лечение -- вынет из кармана и даст. У Бориса Ефимова, карикатуриста, была катаракта, почти ослеп, его водили под руки и нигде не брались оперировать из-за возраста, а Зураб нашел, оплатил. И сто роз ему на 100-летний юбилей преподнес. У Церетели манера такая -- чуть что, розы дарит охапками. Да, делец, денежки умеет зарабатывать. Очень много политики разводит. Он такой кацо -- все его видят, все его слышат. Отнял вот у генералов дворец под выставочные залы Академии. Со вкусом, правда, у него не всегда... Но живопись у Церетели хорошая, и если сделать отбор, так он вообще живописец первого ранга. А к «Петру» его я равнодушна, пускай стоит -- это место на фоне «Красного Октября» с трубами испортить уже ничем нельзя. А вообще «Петр» не на своем месте, тесно там, ему бы стоять на речном просторе... Да вы поймите: я никогда не буду хвалить то, что мне не нравится, но то, что нравится, всегда поддерживаю.
-- К вам, как к большому специалисту, наши богатые люди обращаются за консультацией: в какие картины вкладывать денежки, а в какие ни за что на свете?
-- Я с этим кругом дела не имею. У других людей одно время была экспертом. Есть замечательный человек, Сергей Иванович Григорянц, знаменитый диссидент, он великолепный знаток искусства, коллекционер высокого класса. У него дивная коллекция. И я была у него консультантом, находила специалистов, которые могли бы дать заключение. Теперь перестала этим заниматься.
-- А кого бы вы посоветовали сейчас покупать? Ведь прежде русские купцы приобретали еще нераскрученных Матисса и Пикассо, а теперь их полотна -- целое состояние...
-- В те времена это делалось не совсем наобум. Было ясно, что дело серьезное, и они понимали, что риск оправданный. А сейчас я не вижу в России такого явления. Не могу сказать: за тем или иным художником будущее. Сегодня выгоднее покупать классиков. Классика никуда не денется. И есть смысл приобретать хорошие вещи художников второго ряда конца XIX -- начала XX века. Их имена не так знамениты, но они останутся.
-- Ну а как же с «королями»?
-- Шилова покупать не стоит. Всегда будет новый Шилов.
Влад ВАСЮХИН
http://www.ogoniok.com/archive/2001/4676-4677/01-58-61/
---------------------------------------
По теме "Молодым Художникам......." http://forum.artinvestment.ru/blog.php?b=575
-------------------------------------------
Я БЫ СЪЕЛА ШИЛОВА С БОЛЬШИМ УДОВОЛЬСТВИЕМ!..
Призналась нашему корреспонденту член-корреспондент Российской академии художеств Мария Чегодаева. И объяснила, что сегодня выгодно покупать картины классиков и художников второго ряда конца XIX -- начала XX века
-- Мария Андреевна, шел к вам, думал, встречу фурию. Ведь говорят, вы известная скандалистка...
И что же я вижу: чай, торт, четыре кошки и милая хозяйка на классической интеллигентской кухне, где сто лет не было ремонта!
-- Да я совсем не скандальная дама и терпеть этого не могу! Но случился в моей жизни Глазунов, после -- Шилов. Затем -- скандал с «Петром» Церетели, участвовала в базаре, который затеял Марат Гельман. К искусству это не имело никакого отношения, но мне пришлось быть там в самой гуще...
-- Начиналось все так, -- вспоминает Мария Андреевна, -- о Глазунове я написала научный труд. Готовился сборник, я и сочинила туда статью. Меня не интересовала его личная жизнь, я же искусствовед. Но тогда, в 78-м году, поулыбались и сказали, что сие напечатать нельзя. Ну, нельзя и нельзя, и мое творение пошло по рукам, в самиздат, аж до Владивостока дошло. И стали меня приглашать с докладами на эту тему -- физики, химики, лирики, каждый месяц по три-четыре раза, во все концы. Докладывала им о парадоксах Глазунова, о его православно-декадентско-диссидентской экзотике. Потом случилась выставка Шилова на Кузнецком Мосту. Сенсационная! «Самого» Глазунова затмил. Я написала заметку. А спустя несколько лет опубликовала книжечку «Китч, китч, китч», куда все эти статьи вошли. Могу преподнести, если вас это интересует... И вот так на «королях китча» я сделала себе, к сожалению, скандальную популярность. А ведь всегда писала и о чудесных художниках, и не хуже писала, чем про Шилова с Глазуновым.
-- Как «короли» реагировали?
-- Как Шилов, не знаю, а Глазунов -- это целая история. Где бы он только ни вылезал, обязательно меня вспоминал: есть какая-то там дамочка при искусстве, такая-сякая, которая его затравила. И какой несчастный он от этого человек... Глазунова никто не травил. Он получал все, что хотел, даже выставки в Манеже. Ну, художники его не принимали, игнорировали, не интересовались совсем. Все знали прекрасно, кто он и что он. Говорили, что он гэбист, но уж об этом я тем более не писала, не потому, что сие недоказуемо, а потому, что не имеет отношения к его искусству. Не писала и о его скандальной биографии. А все равно -- затравила! И мне постоянно кто-нибудь из друзей докладывал: Глазунов выступал по телевизору и опять там тебя помянул...
И вот два года назад Церетели решительно пополнил Академию художеств. Принял в академики таких разных людей, что в былые годы их бы в жизни туда не пустили -- Назаренко, Нестерову, Пологова, а меня, Глазунова и Шилова -- в членкоры. Нам торжественно вручали билеты, поздравляли. Это был цирк! Ведь Глазунов на дух не переносит Церетели, и сам хотел быть президентом Академии. Якобы сорвалось в последнюю минуту: приказ уже лежал у Ельцина на столе, но удалось сделать так, что его не подписали. И вдруг Илье Сергеевичу такое унижение -- в членкоры! Вместе с Шиловым! Вместе со мной! Но Глазунов произнес речь, как он обожает Церетели, как он отродясь такого человека не видал и не слыхал, краса и надежда России и не знаю чего. Долго говорил... Затем Церетели пригласил всех к себе в особняк. Был грузинский стол, все как полагается. Церетели угостить умеет. Рядом со мной сидел Май Митурич, а Илья Сергеевич наискосок. Мы с Маем болтали, вдруг Илюшечка через стол -- ко мне: «Я все смотрю -- какое прелестное лицо! И не знаю, кто это. А мне говорят: да это та самая Чегодаева!..» Ну врет, как сивый мерин! Мы с ним знакомы с 60-х годов, виделись в Союзе художников. «Я вас уважаю! -- говорит. -- Вы всегда говорили правду, то, что думаете. Это так хорошо. И вы так благородно выглядите». Полюбезничали...
А тут недавно явился Илюшечка на заседание президиума Академии художеств -- поздравлять с окончанием работ в храме Христа Спасителя. Да будет вам известно, что всю эту затею Глазунов под себя устраивал, но ему улыбнулось, все в храме сделала Академия. И вот пришел поздравлять: как он счастлив, какой это подвиг, и как все чудесно, прелестно, и какой Зураб Константинович необыкновенный! Преподнес подарок. Я уж думала: боже, не иначе свою картину. Нет, превосходный деревянный рельеф, пожалуй XVII века, апостолы. Хорошо. А Зураб ему: «Ну что, Илья Сергеевич, мы с тобой старые друзья! Вот теперь вместе как-нибудь портрет Шилова напишем!» Все поперхнулись... А Глазунов, я думаю, чего примчался-то: скоро выборы академиков, у него надежда, что, может, его из членкоров да в действительные члены переведут. А с Шиловым они друг друга ненавидят. Люто!
-- Из-за чего?
-- «Солнцэ в нэбе адно!» -- как говорил Лаврентий Павлович. Не может быть в одной стране двух величайших художников.
-- А как же Никас Сафронов?!
-- Ну-у-у! Это мелочь...
-- А вот я намедни был на открытии его выставки в Библиотеке иностранной литературы, так ему г-жа Гениева, директор этого культурного учреждения, такие дифирамбы пела... Почему все же публика, даже образованная, начитанная, по лучшим музеям мира походившая, по-прежнему тащится от тех же Шилова с Глазуновым?
-- Сейчас они, конечно, не то, что раньше. Все-таки их «расцвет» был в семидесятых, восьмидесятых. А успех объясняется тем, что они безумно нравились обывателю. Приводили в восторг даже не совсем дремучих людей, но и интеллигенцию. Шилов в глазах многих -- классические портреты. Почти Брюллов, понимаете. Почти Кипренский. Псевдоклассичность работ Шилова оказалась как раз на уровне псевдознаний сотен зрителей. А это просто плохо профессионально сделано. Живопись мелочная, гладкая, без широких мазков, без корпусной прокладки, жидкая и не лепящая, а раскрашивающая форму. Дело не в том, что парадный портрет. Парадные портреты, слава богу, бывали хорошие. А эти, пожалуй, еще с фотографии сделаны. Я, конечно, не могу документально доказать, но убеждена, что фотометод. Очень просто: берется холст, берется слайд, проецируется и прописывается. Вы чаю еще хотите?
-- Хочу. Кстати, был у меня соблазн по дороге к вам прикупить шоколадных конфет с картиной Шилова на коробке, но предпочел все же нейтральный рисуночек -- не знал, как вы к такому перфомансу отнесетесь...
-- Я бы съела с большим удовольствием! Вы знаете, об иных картинах так и говорят: «конфетная коробка». По-моему, Шилову с его салонной живописью там самое место.
-- А у него галерея напротив Кремля!
-- Ну и пусть будет. Ему ведь потрафляет Лужков.
-- Послушайте, княгиня! Вам за ваши речи поклонники придворных живописцев камни в окна еще не бросали?
-- Нет. Я же никогда не пишу просто ругательств, что это бездарно, погано, никогда не свожу критику к скандалу. Когда все научно трактуется, возражать трудно. Я же по образованию театральный художник, много на этом поприще работала, знаю природу творчества. А Глазунов, я подозреваю, был очень даже доволен.
-- Ваши тексты -- это же памятник ему!
-- Ну, надо мне было содрать с Ильи Сергеевича хорошие деньги. Чего его зазря рекламировать?!
-- Мария Андреевна, что мы все две фамилии мусолим, как вы в принципе к современному искусству относитесь?
-- А я не знаю, что такое «современное искусство»! Сейчас, вы меня простите, развал, как на базаре. Пойдите вон на Крымский мост -- все жанры, все направления. Эпигонство. Глазунятины -- сколько хотите, пожалуйста! Что угодно для души: от Кулика с козой до Шилова. Кстати, это очень близко сходится... Есть очень хорошие художники. Такие, как Илларион Голицын, Май Митурич, Никонов, Смолин, поколение 70-х, они и сейчас достойно работают. И старшее поколение доживает век -- остатки академизма, «деревенщики». Они пишут, как писали раньше, только теперь -- церквушки, портреты митрополитов. Все теперь правосла-а-авные... Стиль «рюсс». Старье-мурье. А молодежь совершенно сбита с толку. С одной стороны -- вышеупомянутые товарищи, а с другой -- авангард, который утверждает, что в XX веке всякое реалистическое искусство уже заведомо тоталитарно, и для них XX век -- только авангард, все остальное -- мракобесие и соцреализм. Мол, и Фаворский, и «Уходящая Русь» Корина -- это соцреализм. Вот молодые и мечутся: чем жить? как жить?
-- А что вы о Комаре и Меламиде скажете?
-- Они сейчас не котируются. Соц-арт умер вместе с «соц», он был тенью. А что они делают в Америке, я не знаю.
-- Хорошо, а допустим, как вы к видеомам Андрея Вознесенского относитесь?
-- Ох! Лучше бы он писал стихи... Это все выглядит очень жалобно. Дилетантизм... Сейчас нет критерия качества, мастерства, ремесла. Вы можете делать что хотите и заявлять, что это концепция. И можете смело выставлять, издавать.
-- Как великий Кабаков?
-- Я Илюшу Кабакова знаю с детства, он умный и хитрый, и мне кажется, он просто издевается: «Хотите? Нате, подавитесь!» Вы видели его альбомы, в которых белые страницы одна за другой, потом на одной -- вот такая мошечка, а на следующей странице написано: «Иван Петрович поругался с Марьей Ивановной», и снова белые поля? Или вдруг вклеен его старый рисунок для детской книжечки, только мордочка вырезана. И умные искусствоведы будут вам объяснять: это концепция, мировая философия, вам предоставлена возможность стать соавтором и, глядя на белую страницу, вообразить, что вам угодно... Голый король! И вы и я сможете сделать такой альбом, а дальше -- дело рекламы.
-- А без рекламы художник может достичь успеха, славы или надо обязательно какие-то побочные телодвижения делать?
-- При жизни трудно. Но настоящие художники никогда себе никакой рекламы не делали. Настоящие в другой плоскости живут. Конечно, всем нужны деньги, все рады известности, резонансу, однако я знала и знаю многих, для которых этого просто не существовало. Представить, чтобы Фаворский думал о рекламе!.. Иногда шумиха случалась, но сама собой.
-- Я слышал, Михаил Шемякин -- гений саморекламы. Как он вам?
-- Шемякин -- человек небездарный, профессионал. И отливщики у него хорошие. Бронзу отлить, отшлифовать -- это он умеет. Его скульптуры всегда здорово смотрятся. И неплохие маленькие скульптурки-арлекины. Но он, конечно, торговец, деловой товарищ. А для торговли нужен скандал, шум, сенсация. У Шемякина положение сейчас шаткое, он же вылез на волне диссидентства, когда за границу уехал. А это прошло, и Шемякин болтается тут, вокруг Лужкова танцует, надеясь, что ему перепадет какой-нибудь заказец, и вокруг Зураба...
-- Давайте о Зурабе нашем Константиновиче поговорим. Вы ведь Церетели давно знаете?
-- Его работы я знала давно, но знакомы мы не были. И где-то в 80-х, задолго до «Петра», пригласили меня однажды на тайное сборище. Сказали, соберутся московские архитекторы и художники-монументалисты поговорить о состоянии монументального искусства в наше нелегкое, переходное время. Ну ладно, я пришла. Оказалось, что никакие монументальные проблемы никого не волнуют, а это заговор против Церетели. Военный совет -- как его вытурить из Москвы. Вопросы качества никого не интересовали, просто в московскую архитектурную мафию вторгся грузин и урвал кусок пирога. Хорошо урвал. Перехватил заказы на Поклонной горе. И надо его ликвидировать. Я это выслушала. Ушла. После позвонили из Союза художников, потом с телевидения -- пора выступить. После четвертого или пятого звонка я сама набрала номер Церетели: «Зураб Константинович! Я буду вас защищать. Я в стае не бегаю и в мафиях не участвую. И меня не купишь». Поскольку речь шла не о творчестве, а о пироге, то мне было совершенно безразлично, кто от этого пирога больше отъел. А травля, да еще по национальному признаку: грузин! чужак! -- мне очень не понравилась. Я, говорю, в подобном участвовать не буду. А когда стали ругать скульптурную композицию Церетели, посвященную жертвам войны, даже написала злую статью: что было не только 9 мая, но и 22 июня. А дальше -- история с памятником Петру Великому.
-- Забавная была затея: «Долой царя!» Помню, я тоже куда-то наклейку прилепил с перечеркнутой скульптурой. Взбаламутил Марат Гельман москвичей...
-- Пусть он своей бабушке рассказывает, что его волнует облик Москвы! За спиной Гельмана был Березовский, который хотел сделать гадость Лужкову, а заодно и Церетели. А Москва приняла закон о референдуме. Достаточно набрать 10 тысяч подписей и можно устроить общегородской референдум вроде: «Нужен ли нам Большой театр?» Эти подписи Гельман и его ребята собрали бы как миленькие, без проблем. И Лужков запаниковал. Создали комиссию: с одной стороны -- Гельман и мальчики из журнала «Столица», с другой -- Табаков, Сенкевич Юрий, путешественник, он у нас председателем был, Александр Николаевич Крутов из Думы и я. Стали разбираться. Два месяца ходили в «книгу», то есть в здание мэрии, бывший СЭВ. Оказалось, ничего не было нарушено, а то ведь гуляла версия: Церетели привез скульптуру и поставил. Нет, Зураб знает, с какой стороны у бутерброда масло. Архитектором у него был Вавакин, главный архитектор Москвы, и еще девять согласований было получено. Кстати, даже конкурс объявляли. Кербель своего Петра выставил. Бог знает что! Зураб по сравнению с ним Микеланджело. Ну и решили вместо референдума провести два социологических опроса -- со стороны мэрии и со стороны Гельмана. А дальше случилось самое интересное: Гельман вдруг перевернулся на 180 градусов!
-- Ходили разговоры, что Лужков решил перестраховаться и просто «купил» Гельмана! Правда?
-- Можно только догадываться. Но Гельман себя как проститутка повел. Бедные его мальчики, оказались они сиротами... Понимаете, это был юбилейный для столицы год, 850 лет, и Лужкову в такой момент сносить памятник императору было совсем не с руки.
-- А что же социологи?
-- Социолог от Гельмана сдал честные сведения, они совпали с нашими цифрами. Девять десятых москвичей считают, что уж если памятник стоит, то ломать нельзя, и так наломали. А знаете, какие памятники нравятся москвичам больше всего? Из старых -- Пушкин и Гоголь, а из новых -- тоже Гоголь и Юрий Долгорукий.
-- А правда, что Церетели переделал Петра из Колумба?
-- Приставил голову?! Да Зураб фонтанирует творчеством, как ребенок! Он вам сто Петров сочинит.
-- Кажется, вы к Церетели неравнодушны, а у него такая скандальная репутация...
-- Церетели -- хороший мужик! Щедрый, яркий, темпераментный. Он много помогает художникам. Нужны деньги на лечение -- вынет из кармана и даст. У Бориса Ефимова, карикатуриста, была катаракта, почти ослеп, его водили под руки и нигде не брались оперировать из-за возраста, а Зураб нашел, оплатил. И сто роз ему на 100-летний юбилей преподнес. У Церетели манера такая -- чуть что, розы дарит охапками. Да, делец, денежки умеет зарабатывать. Очень много политики разводит. Он такой кацо -- все его видят, все его слышат. Отнял вот у генералов дворец под выставочные залы Академии. Со вкусом, правда, у него не всегда... Но живопись у Церетели хорошая, и если сделать отбор, так он вообще живописец первого ранга. А к «Петру» его я равнодушна, пускай стоит -- это место на фоне «Красного Октября» с трубами испортить уже ничем нельзя. А вообще «Петр» не на своем месте, тесно там, ему бы стоять на речном просторе... Да вы поймите: я никогда не буду хвалить то, что мне не нравится, но то, что нравится, всегда поддерживаю.
-- К вам, как к большому специалисту, наши богатые люди обращаются за консультацией: в какие картины вкладывать денежки, а в какие ни за что на свете?
-- Я с этим кругом дела не имею. У других людей одно время была экспертом. Есть замечательный человек, Сергей Иванович Григорянц, знаменитый диссидент, он великолепный знаток искусства, коллекционер высокого класса. У него дивная коллекция. И я была у него консультантом, находила специалистов, которые могли бы дать заключение. Теперь перестала этим заниматься.
-- А кого бы вы посоветовали сейчас покупать? Ведь прежде русские купцы приобретали еще нераскрученных Матисса и Пикассо, а теперь их полотна -- целое состояние...
-- В те времена это делалось не совсем наобум. Было ясно, что дело серьезное, и они понимали, что риск оправданный. А сейчас я не вижу в России такого явления. Не могу сказать: за тем или иным художником будущее. Сегодня выгоднее покупать классиков. Классика никуда не денется. И есть смысл приобретать хорошие вещи художников второго ряда конца XIX -- начала XX века. Их имена не так знамениты, но они останутся.
-- Ну а как же с «королями»?
-- Шилова покупать не стоит. Всегда будет новый Шилов.
Влад ВАСЮХИН
http://www.ogoniok.com/archive/2001/4676-4677/01-58-61/
---------------------------------------
По теме "Молодым Художникам......." http://forum.artinvestment.ru/blog.php?b=575
Всего комментариев 0
