Винтажные и старинные предметы интерьера..
Семен Файбисович :"Биеннале современного отстоя "
Запись от Евгений размещена 14.11.2011 в 06:30
Интересная статья,замечательного,талантливого художника..(Е.А.)
---------------------------------------------------------------------
"...В цивилизованном обществе современным считается не то искусство, что создают современники, а то из него, что предлагает новые средства и формы выражения..."
Не буду врать, что посетил все экспозиции Московской биеннале современного искусства, но основную, в Artplay, осмотрел. Ощущение, что где-то такое уже было, не оставляло. Подобное чувство, помнится, преследовало в советское безвременье на выставках в Манеже или Доме художника на Кузнецком мосту. Только там дежавю возникало оттого, что официальное искусство слоном вытаптывало общие места «настоящей живописи», а здесь потому, что авторы сплошь и рядом пользуются рецептами из старой поваренной книги постмодерна. Отчего так? Вроде заявленная тема нынешней биеннале, напротив, — взгляд в будущее, где все художественное творчество, по Петеру Вайбелю, приглашенному главному куратору, базируется на компьютерных технологиях. Среди экспонатов в этом роде есть очень интересные, очень даже ничего или просто забавные, но по ощущению основной массив выставки составляют проекты, провоцирующие дежавю. Будто одна из главных экспозиционных задач — занять как можно больше места, не качеством, так количеством поддержать иллюзию того, что постмодерн живет и побеждает. Чтобы, как повелось с 1980-х, ничего, кроме иронии и стеба, ничего всерьез, кроме агрессии. Никакого, не приведи господи, пластического месседжа, даже если он опирается на цифровые технологии, никакой апелляции к глазам как органам чувств. Ну и с живописью обошлись, как нынче принято: висит что-то невнятное в закуточке. Такое беспросветное, никчемное — смотреть тошно. И не потому такое висит, что в мире больше не делают хорошую живопись, а потому, что ее такую и подбирают. Хотите современную живопись? Пожалуйста! Видите, она отстой: и за концепциями нашими ей не угнаться, и нашим инсталляциям она в подметки не годится.
В цивилизованном обществе современным считается не то искусство, что создают современники, а то из него, что предлагает новые средства и формы выражения, находится в поисках языка, адекватного времени — обитает в точках роста и зонах риска. Есть еще салонное искусство. Оно эксплуатирует «подлинное» качество, апеллируя к эстетическим и этическим ориентирам и представлениям, уже бытующим в культуре в качестве «правильных». И, наконец, китч, с которым все более или менее ясно — «искусство принадлежать народу», если на языке родных осин. Понятно, что современное искусство более сложно для восприятия, чем салон и попса. И когда такое искусство, обитавшее в СССР в андеграунде, оказалось на культурной поверхности, неофитская критика в лице Екатерины Деготь, Людмилы Луниной, Андрея Ковалева и других авторов, до того занимавшихся традиционным искусствоведением, взялась вроде бы представлять его читателю и зрителю. Вроде бы взялась, а на самом деле стала разводить их как можно дальше: ничего не объясняла про устройство и функционирование современного искусства, про художников и их произведения, а лишь высокомерно и уничижительно их критиковала, изо всех сил переводя стрелки читательского интереса со всей этой дребедени на себя — таких крутых, продвинутых и, без вопросов, главных фигурантов артмира. В результате зритель, так и не поняв, что такое современное искусство, потерял к нему интерес, а художник оказался во власти разгулявшейся шатии-братии (сестрии), для которой самоцелью и была собственно власть. Еще рухнул только нарождавшийся рынок современного искусства — коллекционеры первой волны поверили киллерской критике, что собрали не то. Но главное — сам факт безраздельного господства рецензентов и кураторов над современным искусством постепенно развил в нем выраженные застойные явления (аналогии с тоталитарным политическим правлением напрашиваются, не правда ли?).
На Западе критики и кураторы сходной формации пришли к власти на пару-тройку лет раньше, подав нашим пример; пришли с большевистской задачей заставить художественный народ плясать под свою дудку. Но в обществах, приверженных свободе и практикующих чувство собственного достоинства, эта задача слегка камуфлировалась, а у нас, напротив, артикулировалась открыто и сладострастно. Идейно новая волна проповедовала агрессивную разновидность постмодерна, отменяя дефиниции верха и низа, добра и зла, правды и лжи. По сути, заменяя все сметенные координаты и ориентиры диктатурой свободы. Возникло и расцвело так называемое каталожное искусство. То есть даже выставляться стало ни к чему: главное, чтобы боссы-референты включили тебя в каталог. А без этого тебя нет — вообще нет тебя! Что уж говорить про живопись, которую подвергли анафеме, как и любое чувственное, несимулированное, качественное высказывание, обращенное к эмоциям, — мол, это все китч позорный. А настоящее искусство — жест, притом непременно агрессивный, хамский. Мол, Кулик и Бренер — художники, а все остальные — нет и нет! Кроме Кабакова, разумеется. Это на полном серьезе утверждали те, кто и посейчас остается ведущим авторитетом нашего артмира.
А мир-то уже другой: здорово изменившаяся жизнь бросает художникам новые вызовы; жестоковыйный постмодерн, которому его адепты пели осанну и прочили вечную жизнь, выдохся, если не сдох, а на командных высотах по-прежнему его жрецы. И держатся они за труп идола так же крепко, как за власть, поскольку он и есть опора и порука их власти. И приглашают социально близких западных той же биеннале порулить. Впрочем, и у тех и у других уже нет прежнего влияния, тем более на Западе свободные и независимые мнения и оценки не переставали звучать никогда — это у нас я все 90-е со своими эссе-отповедями был один против всех. А сегодня и наши сдулись: ни сплоченности той, ни напора. Без их призора функционируют и развиваются институты частных галерей и коллекционирования, и даже отдельные издания позволяют себе не следовать генеральной линии. Уже не артполитбюро своим произволом и сговором, а крупнейшие мировые аукционы рыночным путем определяют, какой здешний художник чего стоит. Глядишь, и выставки современного искусства скоро станут показывать современное искусство.
http://mn.ru/friday/20111111/306990320.html
----------------------------------------------------------------------
Каталог к выставке Семена Файбисовича ТРИ В ОДНОМ
Просмотр каталога к выставке Семена Файбисовича ТРИ В ОДНОМ
Выставка проходила в (Галерея "Риджина" ,ноябрь 2011 года )
---------------------------------------------------------------------
"...В цивилизованном обществе современным считается не то искусство, что создают современники, а то из него, что предлагает новые средства и формы выражения..."
Не буду врать, что посетил все экспозиции Московской биеннале современного искусства, но основную, в Artplay, осмотрел. Ощущение, что где-то такое уже было, не оставляло. Подобное чувство, помнится, преследовало в советское безвременье на выставках в Манеже или Доме художника на Кузнецком мосту. Только там дежавю возникало оттого, что официальное искусство слоном вытаптывало общие места «настоящей живописи», а здесь потому, что авторы сплошь и рядом пользуются рецептами из старой поваренной книги постмодерна. Отчего так? Вроде заявленная тема нынешней биеннале, напротив, — взгляд в будущее, где все художественное творчество, по Петеру Вайбелю, приглашенному главному куратору, базируется на компьютерных технологиях. Среди экспонатов в этом роде есть очень интересные, очень даже ничего или просто забавные, но по ощущению основной массив выставки составляют проекты, провоцирующие дежавю. Будто одна из главных экспозиционных задач — занять как можно больше места, не качеством, так количеством поддержать иллюзию того, что постмодерн живет и побеждает. Чтобы, как повелось с 1980-х, ничего, кроме иронии и стеба, ничего всерьез, кроме агрессии. Никакого, не приведи господи, пластического месседжа, даже если он опирается на цифровые технологии, никакой апелляции к глазам как органам чувств. Ну и с живописью обошлись, как нынче принято: висит что-то невнятное в закуточке. Такое беспросветное, никчемное — смотреть тошно. И не потому такое висит, что в мире больше не делают хорошую живопись, а потому, что ее такую и подбирают. Хотите современную живопись? Пожалуйста! Видите, она отстой: и за концепциями нашими ей не угнаться, и нашим инсталляциям она в подметки не годится.
В цивилизованном обществе современным считается не то искусство, что создают современники, а то из него, что предлагает новые средства и формы выражения, находится в поисках языка, адекватного времени — обитает в точках роста и зонах риска. Есть еще салонное искусство. Оно эксплуатирует «подлинное» качество, апеллируя к эстетическим и этическим ориентирам и представлениям, уже бытующим в культуре в качестве «правильных». И, наконец, китч, с которым все более или менее ясно — «искусство принадлежать народу», если на языке родных осин. Понятно, что современное искусство более сложно для восприятия, чем салон и попса. И когда такое искусство, обитавшее в СССР в андеграунде, оказалось на культурной поверхности, неофитская критика в лице Екатерины Деготь, Людмилы Луниной, Андрея Ковалева и других авторов, до того занимавшихся традиционным искусствоведением, взялась вроде бы представлять его читателю и зрителю. Вроде бы взялась, а на самом деле стала разводить их как можно дальше: ничего не объясняла про устройство и функционирование современного искусства, про художников и их произведения, а лишь высокомерно и уничижительно их критиковала, изо всех сил переводя стрелки читательского интереса со всей этой дребедени на себя — таких крутых, продвинутых и, без вопросов, главных фигурантов артмира. В результате зритель, так и не поняв, что такое современное искусство, потерял к нему интерес, а художник оказался во власти разгулявшейся шатии-братии (сестрии), для которой самоцелью и была собственно власть. Еще рухнул только нарождавшийся рынок современного искусства — коллекционеры первой волны поверили киллерской критике, что собрали не то. Но главное — сам факт безраздельного господства рецензентов и кураторов над современным искусством постепенно развил в нем выраженные застойные явления (аналогии с тоталитарным политическим правлением напрашиваются, не правда ли?).
На Западе критики и кураторы сходной формации пришли к власти на пару-тройку лет раньше, подав нашим пример; пришли с большевистской задачей заставить художественный народ плясать под свою дудку. Но в обществах, приверженных свободе и практикующих чувство собственного достоинства, эта задача слегка камуфлировалась, а у нас, напротив, артикулировалась открыто и сладострастно. Идейно новая волна проповедовала агрессивную разновидность постмодерна, отменяя дефиниции верха и низа, добра и зла, правды и лжи. По сути, заменяя все сметенные координаты и ориентиры диктатурой свободы. Возникло и расцвело так называемое каталожное искусство. То есть даже выставляться стало ни к чему: главное, чтобы боссы-референты включили тебя в каталог. А без этого тебя нет — вообще нет тебя! Что уж говорить про живопись, которую подвергли анафеме, как и любое чувственное, несимулированное, качественное высказывание, обращенное к эмоциям, — мол, это все китч позорный. А настоящее искусство — жест, притом непременно агрессивный, хамский. Мол, Кулик и Бренер — художники, а все остальные — нет и нет! Кроме Кабакова, разумеется. Это на полном серьезе утверждали те, кто и посейчас остается ведущим авторитетом нашего артмира.
А мир-то уже другой: здорово изменившаяся жизнь бросает художникам новые вызовы; жестоковыйный постмодерн, которому его адепты пели осанну и прочили вечную жизнь, выдохся, если не сдох, а на командных высотах по-прежнему его жрецы. И держатся они за труп идола так же крепко, как за власть, поскольку он и есть опора и порука их власти. И приглашают социально близких западных той же биеннале порулить. Впрочем, и у тех и у других уже нет прежнего влияния, тем более на Западе свободные и независимые мнения и оценки не переставали звучать никогда — это у нас я все 90-е со своими эссе-отповедями был один против всех. А сегодня и наши сдулись: ни сплоченности той, ни напора. Без их призора функционируют и развиваются институты частных галерей и коллекционирования, и даже отдельные издания позволяют себе не следовать генеральной линии. Уже не артполитбюро своим произволом и сговором, а крупнейшие мировые аукционы рыночным путем определяют, какой здешний художник чего стоит. Глядишь, и выставки современного искусства скоро станут показывать современное искусство.
http://mn.ru/friday/20111111/306990320.html
----------------------------------------------------------------------
Каталог к выставке Семена Файбисовича ТРИ В ОДНОМ
Выставка проходила в (Галерея "Риджина" ,ноябрь 2011 года )
Всего комментариев 0
