СЧАСТЬЕ пьеса Елены Поповой - Война - Холокост - День Победы

Елена Попова



Счастье

Драма в двух частях





История первая



Мария.

Геля.

Рубик.

Михель.

Глезер.

Зяма.

Израиль.

Сара.

Коновалов.

Тюхин.

Паша.

Врач.


Мария. Меня зовут Мария. Так звали мать вашего Бога. Мои предки жили на этой земле много веков, поэтому ваш Бог мне не был чужим. Скоро после моего рождения мать дала мне второе имя — Нахас, что на идише значит “счастье”. Она говорила мне, что я пришла на эту землю вестником мира, что я уцелела чудом, а все уцелевшие в этой войне — посланцы мира, вестники счастья, и должны идти по земле, как бы сжимая в руке оливковую ветвь. Я родилась осенью тысяча девятьсот сорок первого года, но еще не рожденная, я видела и понимала все.

Я, Мария-Нахас, свидетельствую…...

Двадцать второго сентября жителям нашего местечка приказали собраться на площади. В два часа ночи к моим родителям пришел мой дядя Рубик, брат матери. Мой отец был на тридцать лет старше нее…...

Дом Гели и Михеля.

Рубик (тихо стучит в дверь). Это я, дядя

Михель... Это я, откройте!…..

Михель. Кто?!

Рубик. Я, дядя Михель, Рубик, быстрее!

Геля. Это Рубик! Открой!

Михель. Что ему надо ночью?

Геля. Открой, Михель…... Открой!


Входит Рубик.


Рубик. Гелька! Дядя Михель! Собирайтесь. Берите, что можете унести. Полегче.

Михель. Ты что, с ума посходил?

Рубик. Это вы с ума посходили. Завтра здесь всех постреляют.

Михель. Кто?

Рубик. Немцы.

Михель. Немцы? Немцы — это Гете, Бетховен, Шиллер. Немцы — это Шопенгауэр, Карл Маркс. Ты с ума посходил.

Мария. Я, Мария-Нахас, свидетельствую…... Мой отец, учитель, знал все на свете. Но он не знал жизни.

Рубик. Делайте, как хотите. Гельку я заберу.
Геля. Пошли, Михель, не упрямься. Рубик знает.

Рубик. Быстро, быстро!

Геля (растерянно). Что взять?

Рубик. Золото возьми, белья. Идти далеко.

Михель берет две тяжелые книги.

Оставь, дядя Михель! С ума посходил! Какие книги! (Бросает книги в угол.) Ребенок родится, белье нужно. (Вытаскивает из шкафа простыни, скатывает в узел, сует Михелю.)

Геля. Рубик, а папа с мамой?

Рубик. Они не пойдут. (После паузы.) Папа не может, мама с ним осталась.

Геля. Как я...… без них? (Заплакала.)

Рубик. Тихо! Тебе ребенка надо рожать. Папа с мамой сказали: для всех нас главное — он. Тебе плакать нельзя.

Геля (после паузы). Кто еще пойдет?

Рубик. Дядя Зяма с тетей Ривой, Гальперины, Гельман, Израиль Рубин, Исаак...… Все с нашего края.

Михель (растерянно). Геля, Геля...… я очки потерял…...

Ищут очки.

Рубик. Да вот они! Пошли.

Мария. Двадцать второго сентября жителей нашего местечка вывели на окраину, к реке и…... расстреляли. Моего деда убили прямо в постели, а когда бабушка закричала и бросилась ему на грудь, ее убили выстрелом в спину. Я видела это. Вечером мой дядя Рубик привел моих родителей в партизанский отряд.

В отблеске костра молчаливые, скорбные фигуры беженцев. На первом плане командир партизанского отряда Коновалов и его заместитель Тюхин.

Коновалов. Что там за люди?

Тюхин. Рубик привел, с местечка.

Коновалов. Жиды, что ли?

Тюхин. Жиды.

Коновалов. Чем я их кормить буду? Что я с ними делать буду? От себя отрежу?

Тюхин. Жилистый ты, Петрович. О тебя только зубы сломишь.
Коновалов. Ладно скалиться, Тюхин. Куда мне балласт этот? Скажи, чтоб с Центром связались. Были б помоложе, в отряд бы взял. Так старики одни. Чем я их кормить буду? Пусть скажут: старики одни. Куда мне балласт этот? Знаешь, что в Японии со стариками делают?

Тюхин. Ну?

Коновалов. Сажают в корзину и несут на гору.

Тюхин. Зачем?

Коновалов. Чтоб помирали себе там…... Никому жить не мешали.

Тюхин. Брешешь…... Не может того быть, Коновалов!

Коновалов. Ей-богу! Слыхал.

Тюхин. Звери ж эти японцы!


У костра. Пламя освещает Якова Глезера.

Глезер (раскачиваясь, бормочет). Розочка моя! Вы, конечно, помните мою Розочку? Все тебя помнят, Розочка, все тебя любят. Все плакала моя Розочка — деточек Бог не дал! А теперь радуюсь я, так радуюсь…... Спасибо тебе, Господи! Куда б теперь делись наши деточки! Розочка весной умерла, горе-то какое! Ой горе-горе! А теперь радуюсь я! Что б с тобой было теперь, моя Розочка, что б было с твоими ножками.

Голоса. Тише…... тише…... тише…...

Глезер. Ой горе-горе, ой горе! Спасибо тебе, Господи, спасибо! Что б было, моя ты Розочка, с нашими детками, что б было с твоими ножками!

Все. Тише…... Тише…...

Коновалов спит, завернувшись в тулуп. Подходит Паша, садится рядом.

Коновалов (тут же просыпается). Ну?

Паша. Грибов не принес. Десять кэмэ до Микулич. Два на брюхе. Пусто.

Коновалов. Чай пил?

Паша. Пил.

Коновалов. Дело до тебя есть, Паша.

Паша. Ну…...

Коновалов. Видишь, вон…...

Паша. Ну…...

Коновалов. Жиды с местечка.

Паша. Слышал. Там их всех постреляли.
Коновалов. Эти утекли. Теперь надо в тыл вести.

Паша. Смеешься.

Коновалов. С Центра сказали. Должно быть, там тоже жиды.

Паша. Вот пусть они и ведут. Троцкий жидом был?

Коновалов. Был.

Паша. Кто еще?

Коновалов. Каганович.

Паша. Тоже жид?

Коновалов. Тоже.

Паша. Вот пусть они и ведут!

Коновалов. Сентябрь кончается. В лес надо подальше. С какой стороны ни возьмись, куда нам этот балласт.

Паша. Вот пусть сами и ведут! (Пауза.) Сколько я тебе “языков” перетаскал! Грибов этих. Да я весь порезанный!

Коновалов. Я и говорю: некому, кроме тебя.

Паша. Дядька Семен!

Коновалов. Приказ это. Приказ не обсуждается. Поспи часов до трех, в три разбужу. (Уступил Паше свое место, вынул кусок хлеба, протянул.)

Паша (отмахнулся). Сам ешь!

Коновалов. Жидами их не зови. Они этого не любят.

Паша (раздраженно). А как звать-то?

Коновалов. Зови “евреи”.


Глубокая ночь.

Уважаемые товарищи евреи! С Центра получен приказ переправить вас в тыл через линию фронта. В провожатые даем вам лучшего нашего бойца и паек — хлеб с салом.

Тюхин. Так это ж евреи, они сала не едят.

Коновалов. Ничего, жрать захочут, съедят. (После паузы.) Идти будете по ночам, днем ховаться. Боец Коновалов Павел местность знает, слушаться его, как Господа Бога. (Паше.) Ну…... Матери твоей что сказать?

Паша. Да пошел ты…...

Тюхин. Рубик, ты что, тоже идешь? Я ж говорил, все они трусы.

Рубик. Я не трус!

Тюхин. Что ж драпаешь, если не трус? Со старичьем драпаешь!

Рубик. Товарищ командир, разрешите сестру проводить?

Коновалов. Не много провожающих?

Рубик. Я родителям слово дал. Может это все, что от нашей семьи останется…...
Коновалов. Вернешься?

Рубик. Богом клянусь!

Паша (подошел к Геле, стянул платок, закрывающий живот). Что?! Этих жидов вон сколько, еле ползают! Так еще девка беременная!

Коновалов. Не рассуждать. И евреи, евреи, не жиды, а евреи. Ну, с Богом!

Паша. С каким Богом? С нашим или их?

Коновалов. А с каким есть.


В темноте движется группа людей. По одному, по двое, поддерживают друг друга.

Паша. По болоту идем, идти за мной шаг в шаг, след в след. Не отставать.

Израиль. Как же мы пойдем? Я с Сарой вот…...

Паша. След в след, я сказал, или провалится ваша Сара к чертовой матери.


Идут один за другим вереницей: молчаливые фигуры, плеск воды, чавкающие звуки, крик какой-то птицы, напряженное дыхание усталых немолодых людей. Светает. Стелется молочный туман.

Отбой! Товарищи евреи, на острове отдыхаем до темноты. Имейте в виду, если и дальше будете так тащиться, к весне дойдем.

Люди разбредаются по поляне. Паша ложится, шапку на ухо, спит. Подходит Рубик.

Рубик. Павел…...

Паша. Ну?

Рубик. Они сала не едят.

Паша. Кто “они”?

Рубик. Яша, Зяма, Глезер и Михель, муж сестры.

Паша. Значит, с голоду помрут. Жизненной силы не будет. Что такое сало? Жизненная сила свиньи. Свинья нам свою жизненную силу отдает. Так и скажи.

Рубик. Говорил. Другими словами.

Паша. А они что?

Рубик. Не едят.

Паша. Скажи — Бог в таких случаях позволяет. И их Бог, и наш Бог.

Рубик. Говорил.

Паша. И что?

Рубик. Не едят.

Паша (равнодушно). Ну так помрут. (Встал; громко.) Товарищи евреи, перед тем как дальше пойдем, все лишнее вон под те кусты. Здесь никто не бывает, потом заберете. После войны заберете. Оставляем то что на себе и харчи. Остальное — в кусты. Ясно говорю?

Голоса. Ясно…... Что тут не понять.

Поздний вечер. Болото. Вереницей темные фигуры, тяжелое дыхание, тихий плеск. На краю неба вспыхивает ракета.

Паша. Шаг в шаг, след в след…...

Рубик. Шаг в шаг, след в след…...

Зяма. Герчик, брось мешок! Я тебе говорю, Герчик, не будь упрямый...… брось мешок!


Одна из фигур теряет равновесие, слышен сдавленный вопль, шум
падающего тела, громкий плеск воды, сдавленный женский крик.

Паша. Не останавливаться! Без паники! Что тут сделаешь? Ничего не сделаешь. Тихо! Шаг в шаг, след в след.

Рубик. Шаг в шаг, след в след…...

День. Опушка леса, кусты. Негромкий женский плач.

Паша. Тихо! Как мыши сидим. Чтоб ни писка. Место плохое.

Рубик. По Герчику плачут.

Паша. Что Герчик? Тут уже плачь не плачь. Забыли про Герчика. Мертвые за собой тянут. Так моя бабка говорила. Спать будем. Сало-то едят?

Рубик. Едят. (После паузы.) Глезер спрашивает: где ложки сховать?..

Паша. Какие ложки?!

Рубик. Серебряные!

Паша. Я сказал — на острове! (После паузы.) Пусть у Герчика спросит — тот на дне болота сховал. (Подошел к Глезеру.) У тебя, что ли, ложки?

Пауза.

Глезер (виновато трясет головой). Кому нужен? Кому я нужен?

Паша (взял его торбу, взвесил на руке). Килограмма два будет, совсем сдурел! Куда хочешь, туда и ховай, чтоб только я не видел. Увижу — в болото кину, хоть ты мне вешайся.

Глезер (причитает). Раньше “хотите бобрик, хотите испаночку?”…... У моей Розочки волосы — золото, а не волосы. Такой перманент, такой перманент! Помните мою Розочку? Пальцы вон сводит, опухли...… Кому я нужен? Кому? Лучше уж как Герчик! Лучше как Герчик.

Голоса. Тише…... Тише…...

Паша. Цыц! Как мыши сидим!…..

Рубик. Зяма ушел.

Паша. Куда?

Рубик. В деревню.

Паша. Кто разрешил? Черт вас всех побери!

Рубик. У него кое-что тоже осталось. Сказал: чем вот так бросать, лучше на еду поменяю.

Паша. Какая еда? Там деревня поганая! Есть хорошие деревни. А есть поганые.

Израиль. Что со старого человека возьмешь? Ну, пошел старый человек поменять три серебряные ложки на пять яичек и пару кусков хлеба.

Паша. Откуда вы на меня свалились? Господи боже мой! Легче десять “языков” взять и в отряд приволочь, чем с несколькими евреями справиться!

Доносятся выстрелы.

(После паузы.) Уходим до темноты... Здесь уже нельзя. Слышишь, Рубик…... Берешь половину, идешь по тому краю…... Я с этого пойду…... Вон в том леске встречаемся.

Глезер. А Зяма как?

Паша. Думаю, ваш Зяма уже на том свете ложки меняет. На манну небесную. (После паузы.) Оставить все лишнее! (Рубику.) Это что за барахло?

Рубик (с узлом в руках). Белье. Сестре ж рожать…...

Паша. Половину оставить. (После паузы.) Послушай, Рубик…... Здесь нет ни сестер, ни братьев. Здесь граждане евреи, которых надо доставить в пункт назначения. А ты должен мне помогать. Кто здесь командир? Будешь дергаться, пристрелю на фиг. Побежишь к Зяме, поможешь ложки менять. Мертвые за собой тянут.

Небольшая группа людей пробирается через поле. Геля идет рядом с Пашей, позади плетется Михель.

Паша. Живот у тебя не скажу что большой.

Геля. Мне через месяц рожать.

Паша. Этого не хватало.

Геля. Мне еще рано, не бойся.

Паша. Вот и не надо спешить.

Геля. Я не спешу.

Паша. Вот и не спеши. Что, не нашла мужа помоложе?

Геля. Значит, не нашла.

Паша. Плохо искала. Сама-то вполне ничего.

Геля. Он умный. Он у нас учителем был.

Паша. Что теперь толку от этих учителей? Что они нам! (Пауза.) А я в Россохе учился. Двойки лопатой греб.

Геля. Так уж лопатой?

Паша. Лопатой. Мать все голосила: “Сыночка, что ж с тобой будет?!” Двоих моих дружбанов уже поубивали.

Геля. Я там была несколько раз, в Россохе...

Паша. Может, встречались.

Геля. Может и встречались.

Паша. Да нет, не встречались. Я б тебя запомнил. (Оглянулся.) Да что он все руками махает?

Геля. Очки на болоте потерял.

Паша. Понятно. (Всматривается в даль.) Видишь, они уже на месте. Шустрый у тебя братец.

Геля. Рубик? Да…...

Паша. А ну подтянулись! (Оглянулся.)

Израиль и Сара сидят на земле.

Давай веди учителя своего. (Вернулся к Израилю и Саре.) Что тут у вас?

Сара. Израиль, скажи ему, Израиль, мы не пойдем.

Паша. Как это не пойдете?

Израиль. Не пойдем.
Паша. Нас тут за километр видно. До леса всего ничего. А ну встать!

Израиль. Я вам в прадеды гожусь, мальчик.
Паша. Встать!

Сара. Вы посмотрите на его ноги, посмотрите на его ноги!

Паша. Надо встать…... Нас за километр видно...… Надо встать...… (Поднимает Израиля, взваливает себе на плечи.)

Израиль. Тяжелый я, мальчик…... Годы на меня давят…...

Паша (сдавленно). Ничего, дойдем...

В лесу. Ночь.

Сара. Израиль умер! Израиль умер!

Паша (вскакивает). Как это умер?

Глезер. Слава Богу, умер! Слава Богу, своей смертью умер. Как человек!

Рубик. Что делать будем?

Паша. Как что? Могилу копать, чтоб по-людски. Как у вас хоронят?

Рубик. Как везде.

Паша. Вот и сделаем, как везде.

Рубик. Чем копать?

Паша (насмешливо). Вот где ваши ложки бы пригодились.

Глезер. Одна осталась.

Паша. У кого?

Глезер. У меня.

Паша. Вот ей и копайте. (Вынул из-за голенища нож, вонзил в землю.)

Там же через два часа.

Глезер (причитает, к нему присоединяются другие, и уже непонятно, кто говорит). Хороший был человек Израиль Рубин, все у него было, дом был, жена была, восемь детей…... Стада тучные, нивы обильные…... Внуков несть числа. Дочери в Ленинграде…... В Караганде…... В Витебске…... Сыновья в Красной Армии... Младший поехал в Минск учиться. Помоги, Боже, им выжить в этой войне...… Хорошую жизнь прожил Израиль Рубин, хорошую смерть заслужил. Своей смертью умер. Как человек.

Паша. Собираемся, пошли. Ночь кончается.

В темноте движутся молчаливые фигуры.

Почему вдова одна идет? За вдовой смотрите.

Вечер. Лесок на пригорке. Геля подходит к Паше.

Геля. Хороший человек был Израиль.

Паша. Забыла.

Геля. Как забудешь…...

Паша. Я сказал — забыла. Хочешь выжить — забыла, что было вчера.

Геля. Я к реке схожу, помоюсь?

Паша. Ты что, сдурела? Нельзя.

Геля. Вот же река, рядом.

Паша. Даже думать не смей.

Геля. Строгий ты, строже Рубика.

Михель. Гелька, ты где?

Геля. Здесь я, спи.

Паша. Если в профиль не смотреть, не скажешь, что беременная.

Геля (смеется). А ты в профиль не смотри.

Паша. Повернешься, так да, арбуз проглотила.

Геля (смеется). Арбуз! Ты не смотри. (После паузы.) Бабье лето…...

Паша. Что?

Геля. Бабье лето. Видишь? Паутина летает…... тихо так…... прям не скажешь, что война…...

Паша. Ага! Слушай…... (Приложил ухо к земле.) Слышишь?

Геля (ложится рядом, слушает). Ничего не слышу.

Паша. Слушай…...

Геля. Гул?..

Паша. Фронт.

Геля (после паузы). Что у тебя на руке?

Паша. Сама видишь, я весь изрезанный. За “языками” хожу. Даже наган не беру. Ни к чему…... Нож…... (Вытащил из-за голенища нож и тут же засунул обратно.) Беременным на это смотреть не полагается.

Геля. А на что полагается?

Паша. Смотри на цветы, на деревья. Хочешь, чтоб пацан сильный был, прижмись к какому-нибудь большому дереву, к дубу.

Геля (после паузы). Здесь такого нет…...
Паша. Ну, в другой раз прижмешься. (После паузы.) Короче, напорюсь на немца, если несколько — нож в кусты. А что? Парень идет по своим делам. А если немец один…... Волоку в отряд.

Геля. Как?

Паша. Не твоего ума дело. Видишь, весь изрезанный. Дядька без меня бы пропал. Как-то майора взял.

Геля (восхищенно). Майора?

Паша. Майора!

Михель. Гелька! Гелька! Ты где?

Геля. Здесь я, Михель, спи. (После паузы.) Какая у тебя рука большая. Прям как лопата.

Паша. А у тебя маленькая. Что ж ты такими руками делать можешь?

Геля. Что надо, то и делаю.

Паша. А корову подоить?

Геля. Надо, так и подою.

Паша. Говорят, на евреев все работают.

Геля. Дураки, вот и говорят.

Доносится бормотание Михеля.

Паша. Что он там все бормочет?

Геля. Это на идише. Как очки потерял, так и заговаривается.

Михель. Их фарстэйнит вос туцах/ Вос? Вос туцах? Вос?1

Паша. Молодого не нашла.

Геля. Значит, не нашла.

Паша. Плохо искала. Красивая. Вполне.

Геля. Ну уж, красивая...… особенно теперь. (Смеется.)

Паша (после паузы). Тише…...


Доносится отдаленная немецкая речь.

Михель (бормочет). Вос туцах? Вос?

Паша. Тихо! Рубик, заткни ему пасть! Все, ховаемся!

Голоса (шепчут). Тихо! Тихо!

Паша (обнимает Гелю, прижимает к земле, шепчет). Вот пошла бы помыться! Помылась бы! От души!

Немецкая речь ближе, ближе, слышен смех, плеск воды. Совсем близко.

Михель закашлялся. Рубик наваливается на него, зажимает ему рот.

Голоса удаляются, все стихло. Рубик отпускает Михеля, тот тяжело дышит. Потом опять начинает что-то бормотать.

Геля (после паузы). Убери руку…...

Паша. Не нравится?

Михель бормочет громче.

(Раздраженно.) Рудик, да заткни ты его!

Михель. Гелька, Гелька...… Ты где?

Геля (встает). Здесь.

Паша. Ревнует. Моложе не нашла.

Геля идет к Михелю, садится рядом.

Михель. Где ты была?

Геля. К речке хотела пойти, помыться.


Лес. Ночь. Неподвижные темные фигуры. Молчание.

Глезер. Где мальчик?

Рубик. Ушел.

Глезер. Куда?

Рубик. Придет.

Глезер. А если нет?

Рубик. Придет. Спите.

Сара (без выражения). Скоро-скоро все отоспимся.

Появляется Паша.

Рубик (бросается к нему, с облегчением). Пришел!

Паша. Что, думал, утек от вас?

Р у б и к. И не думал.

Паша. Думал, думал. Нет, не утек. Где там у тебя было белье это?

Рубик. Сейчас! Сейчас! Гелька!

Паша. Не суетись. Лоскут оторви подлинней, чтоб перевязать…...

Рубик. Гелька!

Паша. Беременным на кровь смотреть, ты что! Нельзя, бабка говорила. Сам перевяжешь. Крови много, а так рана пустяковая. Может, крови боишься?

Рубик. Да нет…...

Паша. Что ж задрожал? А? Рубик, Рубик!

Рубик перевязывает ему руку.

Потуже завяжи. Бантиком. Умеешь бантиком? Будет давить, послаблю. Еще разок обмотай…... Не жилься. Фронт от леса отошел, немец кругом, лесом пятьдесят кэмэ топать, и еще неизвестно, что там. С этими пятьдесят кэмэ не протянешь, второй день не жрем, и неизвестно, что там. Немец кругом, всех потеряем. Пойдем напрямик, по реке, как настоящие фраера. А что? По реке кусты, ивняк, камыш. Метров двадцать друг от дружки. Товарищи евреи, идем по реке, от одного до другого двадцать метров…...

Глезер. Как же мы посчитаем двадцать метров?

Паша. Я посчитаю, на глаз. Если кто вдвоем, иди вдвоем. Остальные по одному. Если что, залегай в камыши и не пикни. Тут уж каждый о себе сам думай. Каждый помни — река к своим выведет. Иди по реке и придешь. Рубик первый, я буду замыкать. Свистеть буду, если что…... Вот так. (Свистнул.) По-птичьи...… Услышал свист — залег. Опять свищу — встал и вперед. Рубик, пошел! (После паузы.) Следующий…...

На реке. Изредка сигнальные ракеты освещают небо. Доносятся одиночные выстрелы, немецкая речь. В камышах движутся темные силуэты. Птичий свист, автоматная очередь. Силуэты растворяются в ночи, через какое-то время появляются опять.

Паша нагоняет двоих.

Паша. Кто?

Глезер. Яков Глезер.

Паша. Сара здесь?

Сара (хрипло). Здесь я.

Паша. Живая?

Сара. Живая.

Паша. Хорошо.

Сара. Что хорошего? Что хорошего? Что?

Геля тащит на себе Михеля.

Михель. Брось меня, я не дойду…...

Геля. Дойдешь.

Михель. У меня в боку, как ветер…...
Геля. На реке ветер.

Михель. Это другой ветер. (Бормочет.) Их горнист нитфарстэйн2. Вос? Вос туцах?!

Геля. Тише, тише…...

Михель. Не дойду…... Я, кажется, ранен, Гелька…...

Геля. Дойдешь, Михель, дойдешь, потерпи…...

Михель наваливается на нее всей своей тяжестью.

Ой, Михель…...

Михель опять бормочет.

Михель (еле идет). Вос? Вос туцах?!

Геля. Тише…... Уймись!

Михель. Ты молодая, тебе жить…... (Резко уходит в сторону, скрывается из виду.)
Слышен всплеск воды.

Геля. Михель…... Ты где, Михель!
Ее нагоняет Паша.

Михель!

Паша. Не оглядывайся…... Иди.

Геля. Где Михель?.. Михель!

Паша. Иди…...

Геля. Где Рубик?

Паша. Иди…...

Геля (остановилась). Не могу…...

Паша поднимает ее на руки, несет.

Голос. Кто? Стой, стрелять буду!

Врач, усталый, злой, в залитом кровью халате поверх гимнастерки.

Врач. Что за чудо? Откуда тут беременная?

Паша. Ты давай работай! Работай! Я из тебя такую решетку сделаю! Мало не покажется!

Врач. Да ладно...… Кто она тебе?

Паша (после паузы). Никто.

Появляются Яша Глезер и Сара.

Глезер (плачет). Наши, Сарочка, наши!

Сара. Ну и что с того? Что с того?

Глезер. Я ж тебе такой перманент сделаю! Такой перманент!



История вторая


Мария.

Геля.

Рубик.

Глезер.

Сара.

Коновалов.

Рита.

Катя.

Хельмут.

Васька.

Коршунов.

Клавдия Семеновна.


Мария. Здесь, на тарелке, вареный рис с сушеными фруктами. Для православных это кутья. Пусть это будет кутья — еда памяти для православных. Для мусульман это будет сладкий плов, пусть это будет сладкий плов. Для евреев пусть это будет просто сладкое блюдо — цимус. Вспомним мою маму, тетю Риту, дядю Рубика, вспомним, какие они были, вспомним всех.

Я родилась на второй день после того, как мама перешла линию фронта, в полевом госпитале. За несколько месяцев до конца войны мама приехала в освобожденный Минск и разыскала свою двоюродную сестру Риту, которая работала в кордебалете Оперного театра. Театр еще восстанавливался, но репетиции уже шли.

Это очень радостная сцена. И хоть временами девушки плачут, вся она проникнута атмосферой молодости и предчувствия счастья.

Радостное, сияющее, солнечное утро. Геля и Рита лежат в постели, шушукаются и смеются, как могут шушукаться и смеяться только девушки или очень молодые женщины.

Геля. Никогда?

Рита. Никогда!
Шепчутся, смеются.

Геля. Он мне всегда глаза закрывал, вот так.

Рита. Ты что?
Геля. Ага! Вот так! (Закрывает глаза ладонью.)

Рита. Он же старый был.

Геля. Не старый, пожилой.

Рита. Вот так? (Закрывает глаза ладонью.)
Смеются.

Тише, Машку разбудим.

Геля. Да ее пушками не разбудишь. (После паузы.) Я думала, никогда больше не смогу смеяться…...

Рита. Люди всегда смеются. Когда мы из Минска бежали, знаешь какая была бомбежка! Ужас, не передать, тоже думала — больше не смогу смеяться. А вечером с подружкой, с Лялькой Поплавской, она в эвакуации за снабженца замуж вышла, так мы с ней так хохотали, думали, живот лопнет...… люди всегда будут смеяться. Жить-то хочется. Ну, а дальше…...

Геля (что-то прошептав ей на ухо). Ей-богу…... Он проходит рядом, а у меня по телу прям дрожь, прям ток идет…...

Рита. Вот и у меня так. Прям ток!

Геля. Я о нем потом думала, поверишь — все время. Засыпаю — думаю, просыпаюсь — думаю...… Перед глазами стоит…...

Рита. А сейчас?

Геля. Да и сейчас. (Смеется, зарылась в подушку.) Вот увидишь, он меня найдет.

Рита. Я тоже думаю, найдет.

Геля. Я к Михелю как к отцу относилась…... Я уже и его лица не помню...… (После паузы.) А как твой? Расскажи, как твой?

Рита. Какой он мой? Ты что! (После паузы.) Только никому, ладно?

Геля. Да кому я скажу?

Рита. Твой красивый был?

Геля. Красивый. А твой?

Рита. Мой — это что-то...… глаза...… ну как фиалки. Блондин. Помнишь, “Сестра его дворецкого”?

Геля. Ну-у?

Рита. Копия!

Геля. Так он что, просто смотрит?

Рита. Просто смотрит.

Геля. А ты?

Рита. И я смотрю…... Ну не так чтобы все время…... Иногда брошу взгляд — он смотрит. А у меня мурашки, прям ток.

Геля. Часто его видишь?

Рита. Каждый день.

Геля. Где?

Рита. В театре…...

Геля. Он там работает?

Рита. Да...… На стройке...…

Геля (после паузы). Ритка! Он из пленных? Он немец? Да?

Рита утвердительно трясет головой.
Как же ты можешь, Ритка?!

Рита. Что?

Геля. Как ты можешь на него смотреть?!

Пауза.

Рита. Ты Бетховена любишь? “Лунная”, “Аппассионата”…...

Геля. Люблю…...

Рита. А Гете? “Кто скачет, кто мчится под хладною мглой, ездок запоздалый, с ним сын молодой…...”

Геля. Так Михель, мой муж, говорил...… (После паузы.) Все равно, Ритка, нельзя! Он немец! Нельзя на него смотреть! Нельзя! Может, когда-нибудь…... А теперь нельзя!

Рита (после паузы). Он мне записку подбросил…...

Геля. Господи! Какую записку? Какую записку! (Оглядывается.)

Рита. Да не пугайся ты так. Я мимо шла, он мне под ноги бросил, шарик такой бумажный. Да там всего одно слово.

Геля. Какое слово?

Рита. “Милая”…... “Ми-лая”…... Я — милая…...

Геля. Нельзя! Нельзя!


Театр. Комната, приспособленная под балетную раздевалку. Катя и Рита переодеваются после репетиции.

Катя. Рит, приходи вечером, Васька патефон принесет. У него одна пластиночка просто шикарная. Он друга приведет, тоже военного, посидим, посмеемся, скоротаем вечерок.

Рита. Кать, у меня туфель нормальных нет. Вон посмотри! (Протянула ногу.)

Катя. Слушай, тут один парень, из пленных, так обувь чинит — блеск! Сам красавчик, пошли отведу, тут рядом. (После паузы, глядя на Риту.) Что ты так испугалась? Ну и что, что пленный? Что он, не человек? Не съест он тебя. Пошли, пошли! (Энергично хватает ее за руку.) Он сейчас в библиотеке работает…...

Помещение, в котором до войны была театральная библиотека. Теперь здесь идет ремонт. В углу свалены ноты. Хельмут сколачивает полку. Входят Катя и Рита.

Катя. Битте, битте…... Фрау…... Туфли! Туфли! Каблук!

Хельмут. Gut, gut…...

Катя. Битте, битте…... (Усаживает Риту на табурет, заставляет снять туфлю.) Ты посидишь, он тебе с ноги…... (Размахивает туфлей перед лицом Хельмута.) Битте, битте!

Хельмут. Gut, gut. (Берет туфлю.)
Катя. Я с ними уже давно наблатыкалась. Чего с ними церемониться. Ты посиди, я мигом, тут Васька недалеко. (Убегает.)
Хельмут чинит Ритину туфлю. Оба не смотрят друг на друга, напряжены. Хельмут неловко ударяет молотком, ушибает палец. Рита вскрикивает. Опять молчание. Наконец туфля починена, Хельмут становится на колени и надевает ее Рите на ногу. Смотрит ей в глаза.

Рита (смущена, быстро встает, уходит и тут же возвращается). Спасибо.

Комната Кати. Вечеринка в разгаре. Патефон играет фокстрот. Вася танцует с Катей, Рита с Коршуновым.

Вася. Я ему: обещал, значит, давай…... Я ж ему две пачки сигарет…...

Катя. Нельзя вперед.

Вася. Ради тебя чего ж не сделаешь. Я ему: слушай, я ж могу и не сдержаться. Ты ж меня знаешь, Катюха!

Катя. Знаю, Вася, знаю…...

Вася. Я ж могу!

Катя. Можешь, можешь…...

Вася. Еще осталось?

Катя. Четверть бутылки.

Вася. Развела, знаешь, как детям.

Катя (смеется). А ты хотел чистый спирт?

Вася (бесцеремонно проводит рукой по ее спине и ниже). А кто его не хочет, чистый спирт?

Катя (бьет его по руке). Ишь чего захотел!

Танцуют.

Вася. Ну иди, неси свою четверть. Спрятала, небось, куда в погреб.

Катя. Конечно спрятала.

Вася. Иди неси!

Катя. А там темно!

Вася. Коршунов, давай посвети. Чтоб мыши подружку не украли. (Ему на ухо.) И подольше провожайся. Девка хорошая. Знаю, о чем говорю. (Опять шлепает Катю пониже спины, она со смехом отбивается.) А я тут пока с Ритулькой потанцую. Страсть как балетных люблю.

Катя и Коршунов уходят.

(Ловко защелкивает дверь на щеколду.)

Балетные — это тебе не хухры-мухры. Фигурки у них. Покажь фигурку-то! (Тискает Риту.)

Рита. Отойдите! Оставьте меня!

Вася. Да не ломайся ты, жидовочка! Мы это по-быстрому…...

Рита бьет его по лицу.

Ах ты дрянь! Я ж за тебя кровь проливал! Я ж весь контуженый. Теперь с этой пленной немчурой возись! Ах ты сучка! (Бьет Риту, бросает на кровать.)

Стук в дверь.

Катя (голос). Эй, что вы там закрылись? Мы бутылку принесли!

Вася. Мы это по-быстрому…...

Катя. Васька, а ну открывай! Открывай, сволочь! (Вышибает дверь ногой, влетает.) Сволочь!

Вася (неохотно отпускает Риту). Да ладно тебе, Катюха...

Катя (швыряет бутылку, водка течет по полу). Пошел вон! Пошли все вон! (Бурно рыдает.)

Вася. Да ладно…...

Вася и Коршунов идут к двери.
(По дороге наклоняется, макает палец в водочную лужу, сует в рот, горестно крякает.) Подумаешь…...

Катя. Пошел вон!

Парни уходят.

(Плачет.) Вот и скоротали...… ве-че-рок…...

Рита встает с кровати, запахивает кофточку, оправляет юбку,
снимает туфлю, бьет ей по железной спинке кровати, пока не
отрывается каблук.

Что ты делаешь?

Рита (с вызовом). Каблук отломала!

Библиотека. Хельмут занят ремонтом. Входит Рита. Хельмут оборачивается, делает несколько шагов навстречу, он взволнован. Они смотрят друг на друга. Пауза. Рита протягивает ему туфлю, садится на табурет.
Хельмут прибивает каблук. Рита протягивает руку, чтобы взять туфлю.

Хельмут (накрывает ее руку своей рукой). Mein Herz... Mein lieber... Mein lieber... Ich denke an dich Tag und Nacht3...

Комната девушек. За столом Геля и Рубик в военной форме. Его левая рука на перевязи, кисть в кожаной перчатке. Он ест кашу, она смотрит на него. Через открытое окно временами доносятся детские голоса и смех.

Рубик. Не смотри на меня так, я есть не могу…...

Геля. Получила твою открытку, не поверила.

Рубик. Что не верить, вот он я.

Геля плачет.

Не хнычь, а? (Прислушался к голосам за окном.) Вон какую красавицу родила. Видели б папа с мамой.

Геля. Я ничего…... Ты ешь, ешь…... Ты другой какой-то…...

Рубик. Так война. Побросало.

Геля. Вырос. Взрослый совсем. Совсем мужчина. (Опять плачет.)

Рубик. Слушай, ну что ты болото развела!
Геля. Я ничего…... Помнишь, как мы по болоту шли?

Рубик. Что там помнить…... Забыть надо, а не помнить.

Геля. Ой Ру-бик! Ты ешь, ешь!

Рубик. Как там Ритка?

Геля. Хорошо. А помнишь, как она нам танцевала в сарае, еще до войны? Ой Рубик, покраснел! Как был мальчишка, так и остался.

Рубик (мрачно). Слышал, шуры-муры у нее тут…...

Геля. С кем?

Рубик. В том-то и дело — с кем…... С пленным немцем!

Геля. Да кто тебе это сказал?

Рубик. Люди доложили!

Геля. Рубик, и впрямь ты изменился…... Не успел приехать, а уже то знаешь, чего я не знаю.

Рубик. Знаешь. Говорить не хочешь. (Взял туфли, стоящие у Ритиной кровати, рассматривает подметку.) Вон как сработал. С любовью…...

Геля. Да нет там ничего! Что там может быть!

Рубик. А, знаешь, о чем говорю! (Зло швырнул туфлю в угол.)

Геля. Рубик! Мы три года не виделись! Мы столько пережили! А ты? О чем ты?!

Рубик. Вот об этом! Я об этом!
Вбегает Рита.

Рита. Рубик! (Бросается ему на шею.) Мне только сказали, что ты приехал! Ну? Покажись!

Рубик. Кра-са-вец!

Рита. Главное — живой! Знаешь как теперь все хорошо будет! Главное — живой! (После паузы.) Ну, вы уже здесь обо всем переговорили, чаю попили…... У меня тут тоже кое-что есть.… (Достала из тумбочки.) Американский шоколад! (После паузы.) Что это вы... какие-то...

Рубик. Ничего, нормально.

Рита. А, Гелька?

Геля. Ничего…...

Рубик (поднимает туфлю). Хорошо сработано.

Рита (после паузы). Да, на мне они просто горят…...

Рубик. Ничего, он прибьет!


Раздевалка в театре. Рита собирает вещи в сумку, Катя курит.

Катя. Давай быстрее! Что ты копаешься! И все думает о чем-то, думает! О чем ты думаешь?

Рита. Ни о чем. Так.

Входит Клавдия Семеновна, останавливается, тоже закуривает.

Клавдия Семеновна. Что, девочки, по домам? А вот куришь ты зря, Катенька. Я пока танцевала, не курила.

Катя. Я до войны тоже не курила.

Клавдия Семеновна. Да, девочки, все война, все война, чтоб ей провалиться. Гречку получили?

Катя. Получили.

Клавдия Семеновна. Через неделю обещают мясные консервы. Я им говорю: мои девочки вам не шпалы укладывают. Мои девочки самую свою святую жизненную энергию тратят. Им питаться надо. Не хлебом и не картошкой…... Они не свиньи, не коровы — вес нагонять. Им калорийно надо, мало, но калорийно. Они у меня райские птички. Правду говорю?

Катя. Правду, правду, Клавдия Семеновна.

Клавдия Семеновна. Все война, чтоб ей провалиться. Если б не война, вы б у меня в бархате ходили, в жемчугах и шоколад лопали. (После паузы.) Ножку тяни, Катенька, а ты, Ритуль, следи за головкой. Что-то она у тебя все падает.

Катя. Где ж энергию взять, Клавдия Семеновна? У Ритки вон на шее двое — сестра с дочкой.

Клавдия Семеновна. Ничего, девочки, будут вам мясные консервы, может, уже к концу месяца. (Уходит.)

Катя (потушила сигарету, взяла сумку, глянула в окно). Вон. Опять.

Рита (смотрит в окно). Что?

Катя. Ходит, высматривает…...

Рита. Рабочий…...

Катя. Да ладно прикидываться! Рука в этой жуткой черной перчатке.

Рита. Это мой двоюродный брат Рубик.

Катя. Знаю я этих “братьев”! Ой, Ритка, смотри, чтобы беды не было. Я беду носом чую. Думаешь, такая для меня радость с Васькой по ночам прыгать. (После паузы.) Думала, не прощу? А что тут прощать или не прощать? Кобели они и есть кобели. Просто я побольше тебя видела. Наголодалась и нахолодалась. Пока этот вокруг крутится, не ходи к своему Гансу.

Рита. Он не Ганс.

Катя. Для меня они все Гансы. Наши для них Иваны, а они для нас Гансы.

Рита. У меня вон балетки совсем порвались...…

Катя. Мое дело предупредить, я беду носом чую. (После паузы.) В другое бы время мы с тобой в бархате ходили, французскими духами обливались, ванну из шампанского принимали.

Рита (все же увлечена). Ну, Катька, ты фантазерка!

Катя. А ты нет? Небось смотришь на этого своего Ганса и представляешь домик под черепичной крышей, кружевную скатерть и струдель с изюмом.

Рита. Ну ты что-то уже совсем. Я комсомолка.

Катя. Тогда Фауст и Маргарита! Опять нет? Средневековый замок на крутом берегу Рейна…... Короче, цветы! Цветы кругом! Аплодисменты! “Жизель”! “Спящая”! “Лебединое”! Ручка, головка, ручка...… “Разрешите шубку на плечи? Вы восхитительны, мадемуазель! Мадемуазель, браво! Мадемуазель, вы прелестны!” (После паузы.) А ведь я тоже комсомолка. Ненавижу вонючего Ваську!


Библиотека. Хельмут чинит чьи-то ботинки, рядом стоят уже готовые начищенные сапоги. Тихо, явно робея, входит Рита, протягивает ему балетки, садится. Хельмут откладывает прежнюю работу, берется за балетки.

Рита (смотрит, как он работает). Ihr Name ist Hans?4

Хельмут. Nein. Iсh bin Helmut5.

Рита. Меня…... Name ist Margarita6.

Хельмут. Margarita... Wie merkwurdich!7 Мар-га-ри-та…...

Рита. Я не понимаю…...

Хельмут. Margarita…... “Faust”…...

Входит Рубик.

Рубик (насмешливо). Прямо голуби!

Рита (растерянно). У меня балетки порвались…...

Рубик. А он зашил?

Рита. Да…... зашил…...

Рубик. Это мы сейчас проверим. (Берет балетку, рвет.) Плохо зашил!

Рита. Рубик!

Рубик. Мы его сейчас научим, как надо зашивать! Научим! А ну лечь, фашистская гадина!

Хельмут ложится.
Встать!

Хельмут встает.
Лечь! Встать! Лечь! Встать!

Хельмут ложится, встает, ложится, встает.
Рита. Ру-бик!!!

Рубик (распаляясь все больше). А это что? Что тут у него? (Хватает с полки ноты, смотрит.) Бетховен! Шуберт! Все фашисты! Все фашисты!

Рита. Это партитуры! Наши!

Рубик (в неистовстве рвет партитуры, топчет ногами). Вот тебе твой Шуберт, вот тебе твой Бетховен! Вот тебе твои партитуры!

Лечь! Шнель!

Хельмут ложится.

Встать!

Он встает.

Лечь!

Он ложится.

Встать!

Истощенный Хельмут не может подняться.

Встать! Кому говорят, встать! Шнель! Шнель!

(Здоровой рукой хватает Хельмута за шиворот, поднимает, прижимает к стене, трясет, чуть ли не душит.) Встать, сука!

Рита (кричит). Рубик!!!

Появляется Вася.

Вася. Что тут? В чем дело? (Козырнул.) Капитан!

Рубик. Гадину фашистскую жизни учу.
Вася (посмотрел на всех, ухмыльнулся). Виноват?

Рубик. Виноват!
Вася (взял сапог, глянул на подметку). Кадр-то он нам полезный. Но если виноват, значит виноват. Разберемся.

Комната девушек. Рита лежит на кровати лицом к стене. Рядом сидит Геля.

Геля. Рита... Ритуня…... Рит, поешь, а? Катя мясные консервы принесла. Я такой супчик сварила! Еще гороху немного нашла, бросила…... Машка ела, ела, со двора прибежит и опять просит. Такой супчик! Можно поверить, что Исав отдал свое первородство за чечевичную похлебку, если она была такой, как этот суп. (После паузы.)
А что он молчит? Что молчит? Молчит, значит виноват. Это все знают. Васька сказал — сам виноват, молчит, хоть тресни! (После паузы.)

А Рубик? Рубик — герой, контуженый, руку потерял…... Рит, поешь, а?

Рита (оборачивается). Слушай, отойди от меня! (И опять лицом к стене.)
Молчат.

Геля. Васька говорит, отвечать надо было. Как-нибудь бы отбрехался. Васька ему два зуба выбил, теперь жалеет. Отвечать надо было, а он молчит. А Рубик…... (После паузы.) Помнишь, как ты к нам до войны приезжала? А? В сарае танцевала…... Как мы на реку ходили, цветы собирали, костер жгли…... А Рубик…...

Рита. Отойди от меня!!!

Пауза. Входит Рубик, садится.

Геля (после паузы). Третий день ничего не ест, вот так и лежит…... Врач сказал — нервный срыв. Рубик, что такое нервный срыв?

Рубик. Не знаю.

Геля. И я не знаю.

Рубик (после паузы). Проститься пришел…... Через час уезжаю.

Геля. Куда?

Рубик. На фронт.

Геля. Куда? Ру-бик! Ты ж израненный весь! Так и война вот-вот кончится.

Рубик. Пока еще не кончилась. Что мне тут с вами тараканов давить. Место есть, при штабе.

Геля. Ру-бик! (Обнимает его.)

Рубик (легонько отстраняет ее, подходит к кровати, на которой лежит Рита). Прощай, сестричка.

Рита (глухо). Прощай, Рубик.

Рубик (после паузы, строго). Ты еврейская девушка. Еврейская девушка должна себя помнить. (Ушел.)

Пауза.

Геля. Риточка, ну поешь супа.

Рита (поднялась на кровати, волосы рассыпаны, глаза сверкают). Отойди от меня! Я вам не еврейская девушка! Я — человек!

Кабинет в горисполкоме. За письменным столом сидит Коновалов, напротив него, на стульях, Глезер и Сара.

Глезер. Как поживаете, товарищ Коновалов? Как ваше здоровье?

Коновалов. Спасибо, вроде ничего…...

Глезер. Вы нас не узнаете? Мы имели удовольствие провести в вашем отряде целую ночь, таки да, большое удовольствие...… А теперь хотим обратиться до вас со своей просьбой. Домик мой с парикмахерской разбомбили во время наступления Красной Армии. А тут одну мою вывеску обновить стоило круглое число. Я за одну ту вывеску Запольского два года бесплатно брил. А это, знать надо, мыло, а это, знать надо, одеколон. Одеколон не какой-нибудь, Запольский лучший требовал, “Красную Москву” требовал…... Я в кооперативе работал, законы соблюдал.

Коновалов. Ну так что с того?

Глезер. Я вот интересуюсь…... Компенсация какая за это следует быть?

Коновалов. Это от кого?

Глезер. Так от Красной Армии. Она ж разбомбила.

Коновалов. Что?! Что вы сказали? Компенсация? От Красной Армии?

Глезер. Тихо, я тихо. Вы не волнуйтесь так. Спросить же не грех.

Коновалов. Вон!

Глезер. Тихо, я тихо. Спросить не грех. Пошли, Сарочка, мы спросили.

Тяжело, медленно, долго идут к дверям.

(Остановился.) Только вопрос, позвольте — как жить старым людям?

Коновалов (мрачно). Не знаю. Заявление напишите на бесплатные карточки за две недели. Я подпишу…...

Глезер. Это хорошо, спасибо вам. Только вопрос, позвольте — а когда эти две недели пройдут? (Пауза.) Тихо, я тихо...…

Глезер и Сара уходят. Коновалов в раздражении встает, смотрит им вслед в окно.
Стук в дверь.

Коновалов. Войдите!

Входит Геля.

Геля. Вы меня не узнаете?

Коновалов. Почему? Узнал. Что-то мне на ваших сегодня везет. Как дочка?

Геля. Спасибо, хорошо.

Коновалов. Береги. Чудом родилась, чудом должна и прожить.

Геля. Нахас. Это на идише “счастье”. Я назвала ее Мария-Нахас.

Коновалов (после паузы). Ну? С чем пришла?

Геля (робея). Я насчет того пленного немца, с которым у моего брата Рубика была ссора…...

Коновалов. А, слышал. Как его там?

Геля. Хельмут...

Коновалов. Хельмут…... (Перебирает бумаги на столе.) Хельмут…... Хельмут Хайнц. Ну так и что?

Геля. Сказали, он все молчал?

Коновалов. А что тут говорить? И так все ясно.

Геля (после паузы). Его…... расстреляют?

Коновалов. Зачем? Охранник перестарался немного, а так уже работает ваш Хельмут Хайнц на стройке жилого дома. Где? Знать необязательно. Поняла?

Геля. Поняла…...
Коновалов. Война еще не кончилась, а они уже девку поделить не могут. Что? Красивая сестра?

Геля. Красивая…...

Коновалов. Ну, иди…... Партизанить легче было, чем тут с вами попусту кулаками махать. Иди.

Геля. О Павле вашем что-нибудь слышно?
Коновалов. Слышно, представь. Жену привез из Литвы. У него на каждой станции жена, а тут из Литвы. Своей не нашлось. Тоже вон рожать собралась. Война не кончилась, а они...… Ну иди, иди…...

Мария. Моя мать шла по улице и плакала, шел дождь, и никто не мог увидеть ее слез. Почему она плакала? Потому что война войной, а молодость это молодость. Молодость хочет любить. (После паузы.) Моя тетя Рита искала своего Хельмута среди строительных лесов и пыли, но так и не нашла. Только уже после Победы она участвовала в концерте перед пленными, отправлявшимися на родину. Ей передали, что Хельмут тоже здесь. Он видел ее, но она его так и не разглядела. Ей казалось, что она чувствует его взгляд из темноты зала. Потом уже не было даже этого.

На сцене — балетный номер. Среди танцовщиц Рита и Катя. Праздничное, воздушное, невесомое кружение, “души исполненный полет”, парящей над войной, разрухой, голодом и смертью.

Мария. Моя тетя Рита не вышла замуж...… Она танцевала еще несколько лет, потом повредила ногу и перешла работать в Дом культуры...… всю жизнь она прожила одна. Мой дядя Рубик был ранен еще раз, долго лежал в госпитале, потом женился на русской, но не любил свою жену. Не потому что она была русской, а потому что любил тетю Риту. Так все говорили. Он умер в семьдесят первом году. Моя мать вышла замуж за инженера Якова Семеновича Гинзбурга. Он стал мне хорошим отцом…... Они хорошо жили, но я всегда знала, что она его не любила, а потому что любила другого...… Однажды я спросила: была ли она счастлива. Она сказала: “Да”. Она сказала: “Я была счастлива однажды утром в комнате твоей тети Риты, за несколько месяцев до конца войны”.

Смех Гели, Риты, маленького ребенка за окном.

Можно уехать за тысячи и тысячи километров, но от прошлого не уйдешь, оно всегда рядом. Будь проклято имя твое, война! Будь ты среди близких, соседей или стран. Я, Мария-Нахас, уцелевшая чудом, пришла на эту землю как посланец мира, вестник счастья. И когда рядом начали рваться снаряды, я взяла оливковую ветвь и вышла на улицы Иерусалима, города, обращенного к Миру.

Занавес

1 Я не понимаю, что происходит. Что? Что происходит? Что?
2 Я ничего не понимаю.
3 Сердце мое… Моя милая… Моя милая… Я думаю о тебе днем и ночью…
4 Тебя зовут Ганс?
5 Нет. Я Хельмут.
6 …зовут Маргарита.
7 Как странно!


Попова Елена Георгиевна, драматург, прозаик.


Автор романов:

«Восхождение Зенты» (журнал «Знамя» №4-2000г. Москва, лонг лист премии Букер)

«Большое путешествие Малышки» (журнал «Знамя» №7-2001г. Москва),

«Седьмая ступень совершенства» -- (журнал «Знамя» №7-2004г. Москва, шорт лист премии им. Аполлона Григорьева),

«Пузырек воздуха в кипящем котле» журнал «Дом Ростовых» №1 2008г. Москва.)

«Этот сладкий голос сирены»-- журнал «Неман».

«Послание», повесть, лонг.лист Русской премии, «Неман» 5-2012.

«Три дамы в поисках любви и смерти», «Неман» 2014, премия за лучший материал года.

«Песня блистающей химеры», «Неман» 2015г

Автор книг прозы:

«Восхождение Зенты»

«Три дамы в поисках любви и смерти»

Автор детских книг, принимающих участие в Вашингтонском фестивале детской книги 2016г. Среди них -- «Удивителные приключения мальчика, который не называл своего имени» (Спец приз всероссийской премии КНИГУРУ.)

Пьесы поставлены в Германии, Швейцарии, Эстонии, России, Киргизии, Беларуси,

Переведена на английский, немецкий, японский, польский, украинский, белорусский языки.

«Баловни судьбы» Первая премия, Кассель, 1994г. Первый европейский конкур пьес

Вошла в ряд антологий: «Восточные обещания» (Лондон, 1999г.). «Зарубежная пьеса» (Токио, 2007), «Современное русское зарубежье» (Москва, 2007г.) «Современная белорусская пьеса» (Варшава, 2011г., т.2 – 2014г.), выходили в журналах «Театр», «Современная драматургия».

Шорт.лист премии «Антибукер» (Россия, 2000г.)

В 2002г. включена в энциклопедию «2000 выдающихся европейцев 21 века» (Англия).

https://l.facebook.com/l.php?u=https...7bjEvIvkfk7DGQ "Маленький мир" (пьеса)

https://www.amazon.com/dp/1541282094...eywords=Popova "Баловни судьбы" (сборник пьес)

Сайт Елены Поповой popova.by