Гельман: «Вред от отношений с властью для «Культурного альянса» был больше, чем польза»
Запись от Марат Гельман размещена 12.02.2013 в 13:23
12.02.2013, 13:56
М.Ц. Скажите, пожалуйста, в таком случае, какова вот эта культурная самобытность по регионам, чем они отличаются?
М.Г. Знаете, очень неожиданно, то есть, не всегда то, что ожидаешь, то и находишь. Например, пермская выставка, завтра, вы увидите абсолютно такое столичное искусство. Может быть, в каком-то смысле даже более столичное, чем питерское искусство.
М.Ц. Что вы имеете в виду?
М.Г. Ну, некоторая такая отстраненность. Как бы такой интеллектуальный посыл. А главное, что как раз абсолютная такая непривязанность к тому, что у нас называют этнографией. И наоборот, такая бесконечная коммуникация со всем миром. То есть, на уровне языка, на уровне тем каких-то, которые интересуют художников. Например, следующая выставка будет называться «Соединенные штаты Сибири». Что характерно для искусства Сибири? Я думал, что нет такого характерного, а оказалось — есть. Это такая удивительная ирония. То есть, это будет, условно говоря, если пермская такая получилась эстетская выставка, формалистская, в каком-то смысле европейская, то сибирское искусство иронично, оно смеется над собой, над нами, над президентом, над… не важно. Над собственной удаленностью, как «сибирские валенки». Я этого не ожидал. Но вдруг обнаружилось, что именно в Сибири, я думал, что это случайно, «Синие носы» оттуда, оказывается, нет, это вот такая почва, которая порождает эту самую рефлексию в виде иронии. Ижевская выставка была вся посвящена природе. То есть, там не было этнографии в смысле какой-то вязи, орнаментов. Но там было абсолютное ощущение близости к земле. То есть, работы, созданные с помощью земли, с помощью травы, с помощью каких-то природностей — рыбы, пни, из которых вырастают скульптуры. То есть, действительно, оказалось, что каждая культурная среда что-то порождает. Но это очень редко связано с этнографией, с прошлым. Например, та же самая Алма-Ата, притом, что вроде это вообще другая национальность, у них было характерное отличие — такой глубокий эротизм, по сравнению с московским. У нас в Москве, например, уже художники как-то не работают с этой частью нашей жизни. И у меня была версия такая, что у нас эта зона уже не табуирована, и поэтому она художникам особо не интересна, она вся выплескивается в журналах, в прессе. А в Казахстане это все еще под запретом, и поэтому эта тема художникам интересна. И вот никто бы не мог сказать, что как бы таким мотивом такого еще недавно кочевнического народа, их искусства, будет такой вот глубокий эротизм. Поэтому всегда есть какое-то лицо у выставки. Специалисты, которые приходят, просто восторгаются. Как бы несколько этапов. Первое: ух ты, настоящее современное искусство. Так далеко от Москвы, от Парижа, от Берлина, в зависимости от того, кто приходит, и вот смотри — настоящие интересные художники, почему они не переехали. Причем, мы же показываем не только молодежь. Потому что сейчас есть несколько программ, более успешные, менее успешные, по поддержке молодых художников из регионов. Это важно, конечно, но по большому счету это программы по перевозу этих молодых художников в Москву, лучших из них. А мы показываем художников солидных. Вот сейчас Субботина и Павлюкевич, мощные художники, живущие в Перми, это очень немолодые люди, которые делают мировое искусство. Мы делали уже их персональную выставку в Милане, в музее ПАК. И вот их не знают в Москве, при этом. Мои амбиции, как бы так сказать, меня там обвиняют в какой-то такой амбициозности, я говорю: вы даже не представляете себе, насколько велики амбиции. Потому что я считаю, что мы можем за два года изменить культурное пространство России. То есть, как минимум, увеличить его вдвое. Дальше связать города друг с другом.
Ссылка на оригинал
Всего комментариев 0
