Вернуться   Форум по искусству и инвестициям в искусство > Дневники > Взгляд и нечто

Оценить эту запись

Алексей Смирнов

Запись от Вадим Алексеев размещена 07.01.2014 в 00:19

Оригинал взят у alexvadim в Алексей Смирнов
Киевский подпольный Ставропигиальный монастырь (дело № 14951/967)

24 октября 1924 года именным указом Патриарха Тихона Киево-Печерской Лавре была предоставлена ставропигия при непосредственном подчинении в действиях Патриарху. Греческое слово «ставропигия» переводится как «независимый», в отношении руководителей монастыря - полная независимость их действий от местных духовных властей. Этот указ распространялся на Феодосиевское и Воскресенское подворья, находившиеся в подчинении Лавры, которыми управляла схиигуменья Михаила, в миру — Щелкина Елизавета Федоровна. Указом Управляющего Киевской епархией епископа Макария от 30 октября 1924 года, Воскресенское и Феодосиевское подворья стали именоваться Киевским Ставропигиальным монастырем.
О схиигуменье Михаиле (Елизавете Федоровне Щелкиной) известно не так много. Родилась она в 1862 году в крестьянской семье в селе Вяжи Ново-Васильевского уезда Тульской области. В раннем возрасте осталась сиротой и до 16 лет воспитывалась в семье священника Петра Кедрова. С 17 лет стала послушницей в Антолептовеком монастыре (в 8 км от города Двинска). Окончив земскую фельдшерско-акушерскую школу в городе Ровно, стала заведующей больницей в своем монастыре. В 1889 году пострижена в монахини с именем Мария. С 1900 по 1904 год - медсестра в составе русской экспедиционной армии в Китае. С 1904 по 1905 год - работала медсестрой в госпитале во время русско-японской войны. В 1905-1906 годах - игуменья Антолептовского монастыря. С 1906 года - игуменья Феодосиевского подворья Киево-Печерской Лавры. В 1917 голу приняла схиму с именем Михаилы. Как «ярая монархистка», с первых дней революции была враждебно настроена против советской власти, считала ее временным явлением и постоянно доказывала неизбежность ее гибели и возвращения в России власти царя.
В декабре 1924 года Киево-Печерская Лавра со всеми подворьями по распоряжению властей были закрыты. Однако монашествующие Киевского Ставропигиального монастыря в количестве около 200 человек после закрытия монастыря не разошлись, а, поселившись нелегально в частных домах в пригороде Киева, в селе Борщаговка, под руководством схиигуменьи Михаилы и архимандрита Михаила (в миру Костюк Александр Васильевич. В октябре 1924 года именным указом Патриарха Тихона настоятелю Свято-Успенского кафедрального собора в городе Смела, митрофорному протоиерею Михаилу было присвоено звание Ставропигиального Священноархимандрита), продолжали проводить тайные богослужения. Таким образом, закрытый властями Киевский Ставропигиальный монастырь продолжал существовать тайно.
После смерти Патриарха Тихона и провозглашения Декларации митрополита Сергия схиигуменья Михаила и архимандрит Михаил отказались признавать местоблюстительских полномочий митрополита Сергия (Старогородского), убежденные, что Русская Православная Церковь, представляемая им, «продалась советской власти».
В декабре 1929 года в милицию с. Борщаговка пришел донос о нелегальных молитвенных собраниях верующих после появления здесь монашеской общины во главе со схиигуменьей Михаилой. Власти отреагировали быстро, архимандриты Михаил и Василий (Войченко) из Николаевского монастыря, схиигуменья Михаила и девять монашествующих были арестованы.
Через три месяца архимандрит Михаил и схиигуменья Михаила были освобождены из тюрьмы и по требованию местных властей в тот же день выехали из с. Борщаговка в Киев, где тайно поселились у монахинь Лупандиных. Позже схиигуменье Михаиле пришлось перебраться на квартиру монахини Пелагеи Ивахненко.
По указанию Михаилы монахини стали выезжать в провинцию, чтобы собирать пожертвования для нелегального монастыря и привлекать в него новых лиц. Схиигуменьей Михаилой в конце 20-х годов было пострижено в монашество много ее почитателей из сел Сумской области, Кировоградской, Киевской и других областей.
В начале 1930 года, понимая, что сохранить подпольный монастырь при неработающем монашестве невозможно, архимандрит Михаил предложил перевести членов общины на положение трудящихся. Монахи и монахини по указанию архимандрита стали оформляться на работу на предприятия и в государственные учреждения, вступая в профсоюзы и создавая для окружающих видимость светского образа жизни. Тогда же архимандрит Михаил вызвал в Киев из сел Ребедайловка и Сребровка Кировоградской области большую группу монашествующих, в основном мужчин, предложив им поступить здесь на работу на заводы и железную дорогу и стать членами профсоюза. Все монашествующие должны были ежемесячно вносить в монастырскую кассу 10% своей зарплаты, так называемое «подаяние». На эти средства покупались частные дома и имущество монастыря для размещения членов общины, которая постепенно разрасталась. Только в Киеве таким образом было приобретено 13 частных домов.
К концу 1930 года все монашествующие в Киеве работали; кроме того, по указанию архимандрита Михаила, монахи и монахини вступили в фиктивные браки, так как на эти «семьи», как на домовладельцев, можно было официально оформить купленные дома. Фиктивные браки позволяли также прописывать в домах новых членов монашеской общины, что стало особенно важным после 1937 года, когда прописка в Киеве стала затруднительной. Монашествующие преклонных лет, нигде не работающие, оформлялись в «семьях» как их «родственники», живя на их иждивении и передавая молодым опыт монашеской жизни. Так как монахов в общине было значительно меньше, чем монахинь, то наиболее надежные мужчины были фиктивно «женаты» по разным паспортам на двух или трех монахинях, причем, на все эти «семьи» были оформлены дома.
Небольшие тайные монашеские общины Киевского Ставропигиального монастыря были также во многих селах Кировоградской области (села: Ребедайловка, Березняки, Веронка, Пляковка, Китайгород, Михайловка, Медведовка, Каменка, Александровка, Федвар, Зеленый Гай), в городах и селах Киевской (города: Смела, Черкассы, Чигирин, Вергуны и Худолеевка. Села Волки, Новые Петровцы, Старые Петровцы, Гиренка, Макарово, Боярки, Будаевка, Борщаговка, Жуляны и Совки), Сумской (например, в селе Ярошевка), Ромненской (например, в селе Грицевка), Полтавской и Черниговской областей.
Самым значительным был филиал Киевского монастыря в селе Зайцево Горловского района Сталинской области, насчитывающий более ста монашествующих, который возник еще в 1914 году. Его организатором и руководителем была схиигуменья Серафима, большая часть членов его монашеской общины была пострижена в Киево-Печерской Лавре. Своей духовной матерью они считали схиигуменью Михаилу, которая с 1919 года приняла его под свое попечение, как филиал Киевского Ставропигиального монастыря, и руководила им через схиигуменью Серафиму. Духовная жизнь монашеской общины в селе Зайцево протекала так же, как и в Киевском Ставропигиальном монастыре. К схиигуменье Михаиле постоянно приезжала за духовным благословением и разрешением сложных проблем в новых условиях заместительница схиигуменьи Серафимы, монахиня Анастасия. Ежегодно она передавала также часть средств от доходов их монастыря.
Киевскому Ставропигиальному монастырю помогал также Василисо-Иоанна Златоустовский монастырь, игуменья которого была духовной дочерью схиигуменьи Михаилы. Он находился в 60 км от Сухуми. Здесь проживало более 200 монахинь. При монастыре было три церкви, настоятелем главного храма был архимандрит Димитрий, в штате было еще два священника и два диакона. До 1930 года Василисо-Иоанна Златоустовский монастырь был в ведении Московской Патриархии, но после 1930 года, с созданием Кавказской церковной автономии, был подчинен архиепископу Антонию Кавказскому. В 1936-1937 годах из Василисо-Иоанна Златоустовского монастыря приезжала в Киев игуменья Серафима и привозила схиигуменье Михаиле подарки и деньги.
Для сбора пожертвований и распространения сведений о тайной деятельности Киевского Ставропигиального монастыря архимандритом Михаилом в села Сумской, Кировоградской, Черниговской и других областей направлялись монахи и монахини с просфорами, «святой» водой и иконами схиигуменьи Михаилы как «святой, чудотворной, прозорливой, чистосердечной и всевидящей», а также фотографиями самого архимандрита Михаила, которые распространялись среди верующих как «благословения батюшки Михаила». Наиболее активными проповедницами были монахини Варвара Биленко, Татьяна Ищенко, Анна Карпенко, Мария Прокопенко, Варвара Пустовая и Анна Середа. Руководство монашествующими в Кировоградской, Полтавской, Черниговской и других областях осуществлялось самим архимандритом Михаилом лично либо во время посещения ими Киевского Ставропигиального монастыря, либо при его поездках по городам и селам.
15 ноября 1929 года, в день праздника Гурия, Самсона и Авива - покровителей царствующего рода, схиигуменья Михаила передала архимандриту Михаилу свое старчество. Как показали позже свидетели, схиигуменья после торжественного богослужения предложила архимандриту Михаилу опуститься на колени около иконы Божией Матери, взяла ватный помазок, обмакнула его в лампадное масло и помазала лоб и плечи Михаила крестным знамением, затем одела на него свою схиму (одежду великого монашеского пострига), сказав при этом, что она вручила ему свое старчество, т. е. духовное руководство в монашестве. По показаниям архимандрита Михаила, она приняла старчество от старца Алексея в 1917 году, а став схиигуменьей, старческое ведение должна была преемственно передать. По убеждению архимандрита Михаила, «помазание игуменьей его в цари» он принял как «дар Божий, считая, что с этого времени он действительно является тайным царем России». Схиигуменью Михаилу он почитал истинной старицей, в силу чего все ее действия «принимал как закон, полагая, что ее повеления исходят от самого Господа». Со дня «помазания на царство» день 15 ноября стал ежегодно праздноваться в Киевском Ставропигиальном монастыре торжественно, с подношением архимандриту Михаилу, облаченному в белые архиерейские одеяния, «царских достоинств» - скипетра и державы - изготовленных монахинями в 1933-1934 годах, а также, трехцветного монархического флага. В 1940 году, во время массовых арестов монашествующих и тщательных обысков в домах «царские достоинства» и архиерейское облачение были найдены чекистами замурованными в печи одного из домов и конфискованы.
В 1930-1931 годах монашествующие, по указанию схиигуменьи Михаилы, убежденной, что «коллективизация это полное действие антихриста», агитировали крестьян против вступления в колхозы, убеждая их, что колхозы — это «нашествие антихриста на землю» и их «полное рабство». В 1933-1934 годах они вели агитацию против паспортизации, убеждая верующих, что паспорт — это «печать антихриста». Большинство монахинь отказались получать паспорта и жили нелегально без паспортов и прописки. Например, схимонахини Александра, Михаила и Серафима, монахини Антония Донская, Антония Московская, Антония Кавказская, Анастасия Войченко и другие.
24 июня 1939 года в Киеве (по адресу: Ново-Владимирская улица, дом 10) скончалась схиигуменья Михаила. Ее тело было выставлено во дворе для торжественного прощания верующих с нею. Когда прихожане стали спрашивать у монахинь, почему матушку так долго не хоронят, то монахиня Елизавета Лупандина, ближайшая помощница схиигуменьи Михаилы и главная распорядительница похорон, отвечала, что умершая является «матерью Молотова, которому послана телеграмма, и ожидается его приезд в Киев, поэтому задерживается погребение умершей».
В день похорон схиигуменьи, по указанию архимандрита Михаила, было написано позолоченными буквами «разрешение от правительства», исходившее якобы из Москвы, в котором было указано: «Разрешаю похоронить Романчу Елизавету Федоровну по старым христианским обрядам». Это «разрешение», обернутое в полотенце, во время похорон впереди траурной процессии несла, как икону, монахиня Анастасия Лупандина. В отпевании и похоронах схиигуменьи священники не участвовали, был только хор, так как матушка Михаила не признавала ни священников-«живистов», ни священников-«сергиан».
Похороны схиигуменьи Михаилы были весьма многолюдны, по воспоминаниям и показаниям впоследствии свидетелей и обвиняемых, «с шествием по городу монашества и верующих, с активным привлечением молодежи, особенно детей дошкольного возраста, которые демонстрировали авторитет схиигуменьи и преданность ей». Архимандритом были заказаны 200 фотопортретов схиигуменьи Михаилы с «надписями религиозного характера», которые распространялись во время шествия. После похорон схиигуменьи в течение всего июля устраивались ежедневные обедни и панихиды, как на квартирах, так и на Байковом кладбище, куда началось паломничество верующих. Здесь нищим, монашествующим и верующим раздавались портреты схиигуменьи Михаилы и «подарки»: еда и деньги. Во время похорон и позже распространялись слухи, что местные органы власти отнеслись сочувственно к похоронной процессии, так как схиигуменья Михаила перед смертью «пожертвовала государству на оборону страны и организацию детских яслей свыше 40 тыс. руб., а милиции дали 5 фунтов золота».
С точки зрения властей, похороны схиигуменьи Михаилы «приняли характер антисоветской демонстрации», а для органов НКВД они явились «разоблачением деятельности церковно-монашествующей группы». В ночь с 14 на 15 августа на квартире монаха Николая Силияна состоялось очередное поминовение схиигуменьи, на котором присутствовало 29 человек из общины Киевского монастыря и монашествующих из других областей Украины. Неожиданно нагрянувшими чекистами все присутствующие были арестованы. Массовые аресты монашествующих и верующих в Киеве продолжались в течение трех дней, среди арестованных были активнейшие члены монастыря Гвоздик Е. П., Ищенко В. П., Клюшник Е. П., Клюшник Н. К., Лупандина А, Г., Лупандина К. Г., Лупандина М. П., Осадча У., Плужник Н. И., Плужник С. И., Ратушный П. И., Силиян Н.Л., Шамрай Е. С, Шамрай М. Т. Все они обвинялись «в организации массовых собраний на квартирах и на Байковом кладбище и проведении антисоветской агитации». Во время следствия многие монахини отказалась давать какие-либо показания, и в единственном протоколе их допроса было записано: «я знаю о схиигуменье Михаиле и других лицах, но я не хочу вам говорить и ничего не скажу на суде». Все они не признали себя виновными и отказались подписать обвинение, многие из них отказались также признать свой брак фиктивным, чтобы у властей не было оснований отобрать купленные «семьями» дома.
20 августа 1939 года первым четырем обвиняемым (Лупандина А. Г., Лупандина К. Г., Лупандина М. П. и Силиян Н. Я.), арестованным 15-17 августа как «руководители ячеек церковной-монашествующей группы, возглавившие похоронное шествие и организовавшие последующие массовые собрания под видом поминовений схиигуменьи Михаилы», было предъявлено «Обвинительное заключение», которое они отказались подписать, не признав себя виновными. Их содержание в тюрьме до приговора было продлено до 20 декабря, так как органам милиции было предложено «провести проверку юридического обоснования приобретения домов, следственным путем выяснить их фактическую принадлежность, для чего затребовать гражданские дела, возбужденные против бывших владельцев домов, проверив путем экспертиз реальность исков о выселении и выяснив настоящих владельцев».
Сам архимандрит Михаил был также задержан в день похорон, но, будучи без документов, скрыл свою настоящую фамилию, назвавшись древним монахом, и в тот же день был отпущен. По указанию архимандрита Михаила, для сохранения выкупленных монастырем частных домов документы, оформленные на арестованных монахинь, были срочно переписаны на монахинь, оставшихся на свободе. По ним за деньги были получены в нотариальной конторе копии актов «купчих крепостей». Сам архимандрит Михаил, опасаясь ареста, в сентябре 1939 года выехал из Киева в Донбасс, в один из филиалов Киевского Ставропигиального монастыря. Там он нелегально прожил более четырех месяцев и только в начале 1940 года вернулся в Киев, приняв на себя руководство нелегальным монастырем.
С 4 октября 1939 года следствие по делу Киевского Ставропигиального монастыря было активизировано, в ноябре-декабре прошли новые аресты как в Киеве, так и в филиалах монастыря во многих областях Украины. Во время обысков на квартирах монахинь было изъято множество старинных церковных книг, икон и золотых предметов церковного обихода, а также вся переписка схиигуменьи Михаилы с другими монастырями. В качестве вещественных доказательств были приобщены к делу портреты схиигуменьи Михаилы с надписью «Мир дому сему, милостью Божьей схиигуменья Михаила, преподобная, богоносная, великая, приидите ко мне все труждающиеся и обремененные и аз упокою вас», церковный календарь за 1916 год, на обложке которого был портрет наследника, царевича Алексея Романова, журнал с фотографией царской семьи Романовых, портрет царя Николая II. Согласно актам, находящимся среди материалов следственного дела, были уничтожены найденные при обысках 58 старинных книг и множество икон, «как не имеющие отношения к делу, не представляющие ценности и не подлежащие возврату». Изъятые во время обысков золотые вещи, деньги, имущество, а также, оформленные на арестованных пять частных домов, принадлежащих монастырю были конфискованы в пользу советского государства.
В «Обвинительном заключении», утвержденном 31 декабря 1939 года на 10 активных участников монастыря, подчеркивалось, что следствием установлено существование «на протяжении ряда лет широко разветвленной антисоветской церковно-монархической организации в виде подпольного монастыря Истинно-Православной Церкви, созданной и возглавляемой схиигуменьей Михаилой, участники которого обрабатывались в монархическом духе и по ее заданию проводили антисоветскую работу, с антисоветской целью вступали в фиктивные браки, вовлекали молодежь, постригали ее в монашество, насаждая подобные ячейки в ряде районов Киевской, Кировоградской, Полтавской и других областей».
Очевидно, во время допросов кем-то из арестованных был назван как руководитель монастыря и архимандрит Михаил, так что на него и остальных, успевших вовремя скрыться от ареста, монахинь был объявлен всесоюзный розыск, а их следственное дело было выделено из группового в отдельное производство.
27-28 января 1940 года прошли судебные заседания Киевского областного суда, на котором сестры монахини Лупандины отказались признать свою вину и давать какие-либо показания о деятельности схиигуменьи Михаилы, заявив, что «раз советская власть не признает Бога, то они не могут признавать советскую власть». А монахиня Ефросинья Клюшник в последнем слове на суде заявила, что она «не подчинялась советской власти и не подчинится». По Постановлению Киевского областного суда восемь обвиняемых были приговорены по ст. 54-10 ч. 2 и 54-11 УК УССР к 10 годам ИТЛ с полной конфискацией имущества и поражению в правах на 3 года. 17 февраля 1940 года приговор областного суда был утвержден Коллегией Верховного суда УССР.
20-27 марта 1940 года были наконец обнаружены и арестованы трое монахинь и один монах, находящихся во всесоюзном розыске. Во время обыска в доме одной из монахинь были найдены замурованные в печи золотая и серебряная утварь, принадлежащая монастырю, и два монархических лозунга «Боже, Царя храни». После четырех месяцев допросов и очных ставок все они, как «участники нелегальной организации», 27 июля 1940 года были приговорены по ст. 54-10 ч. 2 и 54-11 УК УССР к 3-6 годам ИТЛ с поражением в правах на 2-3 года.
В первых числах июня 1940 года архимандрит Михаил написал акафист, посвященный схиигуменье Михаиле, которую представил как «Всероссийскую самодержицу и помазанницу Божию». Там же он восхвалял дом Романовых и утверждал, что царская власть в России будет восстановлена. Когда в мае 1941 года в Киеве появился художник Павел Савицкий, вскоре тайно постриженный в монахи и принятый в нелегальный монастырь, этот акафист был переписан им на хорошую бумагу и художественно оформлен — с трехцветным обрамлением страниц в виде царского флага и изображением по углам царских корон. Тогда же, по заданию архимандрита Михаила, Савицким была смонтирована икона с изображением «Святого архистратига Михаила и его чудес». Икона изображала архистратига Михаила, сидящего на коне и поражающего змея, причем «вместо змея был нарисован портрет одного из руководителей партии и советского государства, как символ безбожия». Имелся в виду И. Сталин, но следователем его имя не называлось.
После оккупации Киева немецкими войсками с сентября 1941 года Киевский Ставропигиальный монастырь стал легальным и был зарегистрирован в Отделе Культуры и Пропаганды Штадтс-комиссариата под прежним названием. Заметим, что летом 1942 года, по указанию архимандрита Михаила, монахиням Елизавете Артеменко и Ольге Косач пришлось посетить гестапо с заявлением, в котором утверждалось, что похороненная схиигуменья Михаила не являлась матерью Молотова и не имеет к последнему никакого отношения. Это заявление было написано в связи с тем, что немцы хотели разорить ее могилу.
В феврале 1943 года архимандритом Михаилом было написано заявление на имя управляющего Киевской епархией епископа Пантелеймона Рудыка о разрешении на открытие домовой церкви Киевского Ставропигиального монастыря по адресу: Садовая улица, дом 17-б. Здесь с приходом немцев проводились открытые богослужения, но без официального разрешения. В апреле с этим заявлением к епископу Пантелеймону обратилась староста церкви для получения его резолюции. Епископ Пантелеймон, прочитав заявление, написал на нем «Благословляю», — поставил дату и роспись.
Подписанное епископом заявление архимандрит Михаил передал художнику Павлу Савицкому с просьбой снять копию резолюции Пантелеймона. Затем это заявление было передано начальнику Отдела культуры и пропаганды Штадтс-комиссариата, и тот в июне 1943 года дал письменное разрешение на открытие домовой церкви «Всех Святых» в монастырском доме на Садовой улице. В ней архимандрит Михаил ежедневно проводил церковные богослужения, которые, кроме монашествующих, стало активно посещать и местное население.
В официально открытом храме теперь была выставлена переписанная икона «Святого Архистратига Михаила и его чудес», а акафист схиигуменье Михаиле постоянно читался архимандритом Михаилом во время богослужений при большом стечении верующих. Приведем выделенные позже следствием выдержки из этого акафиста:
«В ничто обратила диавола и весь поганый нечестивый совет его клеветнической деятельности <...> Возлюбив друг друга единомыслием, Богородицу исповедомы всеблагу и согласно общим усилиям испросим у Бога добрых полезных нашему императору и на все победу ради покровительницы ихнему роду Михаилы, тою судьбу моля <...> Разум несомненный показуя сути единственных житие иже со слезами работая о хлебе насущном младая дева, всеми возлюбленная Михаила, честно себя сохраняя, предстала в горницу Христову яко высокий столп благочестии и токмо кротостью с лица земли стерла всю безумную тварь безбожия похваляюще твое мужество блажим еще <...> Радуйся, державное утешение, радуйся, самый поганый свет на нашей родине совсем истребившая, радуйся, скверного и его соратников в уличную пыль превратившая».
При немцах в Киеве официально существовали две церковные организации: «автономисты» во главе с епископом Пантелеймоном Рудык и «автокефалисты» во главе с архиепископом Никанором. Игумен Ставропигиального монастыря им не подчинялся в силу различия убеждений по каноническим вопросам. Но духовенство, посещавшее монастырь и признававшее архимандрита Михаила старцем, принималось им и приглашалось к участию в совместных богослужениях.
У архимандрита Михаила наиболее напряженными были отношения с епископом Пантелеймоном, последним постоянно устраивались проверки в монастыре, а на архимандрита Михаила направлялись в немецкую администрацию доносы, что он - не настоящий священник. Потребовалось подтвердить документами его священнический стаж, чтобы прошла регистрация монастыря и храма «Всех Святых». Это было затруднительно, так как все документы, по словам Михаила, пропали во время его предыдущих многочисленных арестов. Тогда-то под руководством архимандрита Михаила и были изготовлены художником Павлом Савицким поддельные справки:
- о направлении А. В. Костюка настоятелем Свято-Успенской церкви в г. Смелу, «подписанном» еп. Черкасским и Чигиринским Николаем;
- о награждении А. В. Костюка миссионерским крестом, «подписанным» еп. Черкасским и Чигиринским Филаретом;
- о подтверждении указа Патриарха Тихона на Свяшенноархимандритство А. В. Костюка, «подписанного» еп. Сквирским и Белоцерковским Афанасием;
- о награждении А. В. Костюка миссионерским крестом, «подписанным» еп. Сквирским и Белоцерковским Афанасием;
- о метрических выписках, аттестате, дипломе, свидетельстве Духовной Академии, грамоте Патриарха и т. д.
Позже, на следствии, архимандрит Михаил подтвердит, что все найденные в тайниках документы изготовлены по его указанию Павлом Савицким, так как указ Патриарха Тихона о предоставлении ему звания «ставропигиальный священноархимандрит» он сдал в 1925 году епископу Сквирскому и Белоцерковскому Афанасию (Молчановский Иаков), а остальные документы утеряны. При этом Михаил объяснял, что копии документов были им сделаны не с целью обмана, а для подтверждения священнической деятельности на случай, если их потребуют оккупационные власти при регистрации монастыря и открытии домовой церкви.
Слухи об официальном открытии церкви Киевского нелегального монастыря широко разнеслись по Киеву и области, и церковь «Всех Святых» стало посещать большое число верующих из провинции. Это создавало большие трудности во время богослужений в силу ее небольших размеров. Вместе с тем, от приходящих на службы верующих собиралось много пожертвований, как в виде денежных сумм, так и продуктов. В хозяйстве Киевского Ставропигиального монастыря к началу 1944 года имелись: корова, телка, кур 25 шт., уток 5 штук. Кроме того, были зарыты большие запасы картофеля, капусты и других овощей. Поэтому у архимандрита Михаила возникла идея строительства нового храма.
Вследствие того, что епископ Пантелеймон дал разрешение лишь на открытие домовой церкви, а на просьбу архимандрита Михаила дать разрешение на строительство нового храма согласия не дал, решено было обойти Пантелеймона и без его ведома построить его. Архимандрит Михаил с Павлом Савицким от имени монахов, монахинь и верующих поселков Александровской Слободы, Чекаловки и Первомайского составили коллективное заявление на имя епископа Пантелеймона с просьбой разрешить строительство новой церкви, поскольку жители упомянутых поселков не имеют своего храма, а имевшийся ранее был разрушен органами НКВД.
На заявлении художник Павел Савицкий написал подложную резолюцию епископа Пантелеймона «Благословляю», использовав для этого образец действительной резолюции Пантелеймона, снятой с заявления об открытии церкви «Всех Святых».
С подложным документом о «разрешении» управляющим епархии Пантелеймоном строить новую церковь староста общины вновь обратилась в Штадтс-комиссариат. Председатель Отдела культуры и пропаганды задал вопросы, кто будет настоятелем нового храма, какое расстояние от поселков Соломенка, Чекаловка, Первомайский и Александровская Слобода, где намечалась постройка церкви, до ближайшей действующей церкви, сколько в монастыре молодежи, стариков и на какие средства будут строить храм. На все вопросы были даны исчерпывающие ответы, и через несколько дней разрешение оккупационных властей на строительство храма было получено. Составлял план и позже руководил строительством инженер Александр Вербицкий. Оно началось 18 января 1944 года и осуществлялось за счет сбора пожертвований прихожан, так как в период постройки церкви монашество особенно активно проводило работу среди верующих. К работе было привлечено все трудоспособное монашество и прихожане, лес для стройки подвозился преимущественно на подводах верующих из Киевской области, иногда использовалась немецкая автомашина.
В связи со строительством новой церкви к архимандриту Михаилу неоднократно приезжали с проверками чиновники Штадтс-комиссариата, которые предупреждали его, что если «будут с их стороны какие-либо нарушения немецких порядков, то монастырь будет закрыт, а его привлекут к ответственности».
С использованием же подложных документов, «подписанных» епископом Пантелеймоном, архимандрит Михаил попытался получить разрешение на открытие в Голосеевском лесу еще одной церкви на месте разрушенного Голосеевского монастыря. Однако оккупационные власти такого разрешения не дали. Тогда же Павлом Савицким были изготовлены фиктивные грамоты о рукоположении в священство двух монахов Ставропигиального монастыря, «подписанные» епископом Пантелеймоном.
В домовой церкви монастыря после церковных богослужений архимандритом Михаилом постоянно устраивались обеды для прихожан, вследствие чего его церковь посещало много народа, причем среди них были также профессора, инженеры и представители гуманитарной интеллигенции, привлеченные слухами об архимандрите Михаиле как «исцелителе и старце».
Доносы недоброжелателей архимандрита Михаила в гестапо вызвали подозрения оккупационных властей, поэтому в монастыре были произведены три обыска, в связи «с поступившими к немцам сведениями о том, что в монастыре укрываются советские партизаны». Заявление архимандрита Михаила в Штадтс-Комиссариате, что при появлении партизан он «сочтет своим долгом поставить о них в известность полицию», станет позже серьезнейшим обвинением ему в сотрудничестве с немцами. А его объяснение на допросах, что эти слова были высказаны им «в целях угодничества, а намерений выдавать немецким властям советских партизан он не имел и практически ничего по этому поводу не делал», ничего не изменят в его дальнейшей судьбе.
Во время строительства, по заказу архимандрита Михаила, в новой церкви было сделано два подвала с тайниками: в первом было два тайника, во втором — один. Выполнены они были так: после того, как был сделан подвал, монахи сделали вторую стену рядом (параллельно) со стеной, около которой была лестница для входа в подвал, кроме того, тайник, который оказался между стенами, был перегорожен пополам. Вторая стена была замурована до верха таким способом, чтобы не было заметно, что там сделаны тайники. В тайник второго подвала вход был из алтаря.
В тайниках, расположенных по обеим сторонам входа и подвал, была сложена различная церковная утварь: иконы, паникадила, облачения, митра, кресты архимандрита Михаила, церковные книги, бумаги в папках, среди которых были вырезки из старых журналов с фотографиями царя Александра II и его семьи, поддельные справки и документы на имя архимандрита Михаила и других лиц, акафист и канон, посвященные схиигуменье Михаиле, проповеди, икосы и стихи, составленные архимандритом Михаилом.
При немецких оккупационных властях в 1942 году и до прихода Красной Армии день 15 ноября отмечался в монастыре с особой торжественностью. В церкви после соборной службы архимандриту Михаилу преподносили дары: хлеб, пироги, яблоки. Хор пел поздравления «Многие лета». Во время торжества монах Порфирий Романча, поздравляя архимандрита Михаила с днем помазания, преподнесли ему, как царю, трехцветный царский флаг.



Ссылка на оригинал
Размещено в Без категории
Просмотров 10941 Комментарии 0
Всего комментариев 0

Комментарии

 




Часовой пояс GMT +3, время: 23:56.
Telegram - Обратная связь - Обработка персональных данных - Архив - Вверх


Powered by vBulletin® Version 3.8.3
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot