Москва и москвичи.
Запись от Кирилл Алексеев размещена 12.04.2017 в 13:53
Московский перфекционизм.
Москва - тяжелый город.
Он давит шириной Садового Кольца, обрамленного сталинскими высотками. Своими шатровыми завершениями, эти уличные маяки зрительно продолжают башни Кремля, увеличивая градостроительные масштабы столицы.
Московские холмы, как цоколи или постаменты, придают тяжеловесную монументальность всякой конструкции, пускай даже и не претендующей на зодческое величие.
Дом Пашкова, ансамбль Лубянской площади (так нелепо изуродованный зданием "Наутилуса"), комплекс зданий Олимпийского стадиона - все эти постройки объединяет умелое использование ландшафтных линий, усиливающих архитектурную форму. Окраины, густо обсаженные высотными новостройками, превращают центр города в лесную поляну, где, время от времени, прорастает бескультурный долговязый подлесок.
Чем ближе к центру, тем менее акцентивны становятся градостроительные определяющие. Колокольня Новодевичьего монастыря передает эстафету Киевскому вокзалу, и, продолжается линией реки к Белому Дому. Радиальный вектор от Кремля, минуя ритм Новоарбатского проспекта, через шпиль гостиницы "Украина" следует к вертикали обелиска на Поклонной Горе. Это направление так же замыкается постройкой на возвышении и мы можем явственно проследить симпатии горожан к этой магистрали Москвы.
Постройки или группы зданий, расположенные в низинах пользовались всегда дурной репутацией среди столичных обывателей.
Московский Сити, Храм Христа Спасителя, Патриаршие пруды с "дурной репутацией" - все эти территории сопровождали всякого рода "истории", ощутимо подрывающие доброе имя этих мест.
От "мокрого места" к "легенде о черном козле" и "смрадном болоте" на месте нынешнего высотного бизнес-района Москвы, до совсем уж фантастических баек о московских подземельях образца 1990ых годов - весь московский фольклор решительно выступает против низин.
Любого рода небоскребы вызывают бурное негодование среди жителей Санкт-Петербурга или, скажем, Пскова, а Москва вполне готова согласиться с точечным появлением многоэтажной чепухи, так бесцеремонно разрушающей городской ландшафт.
Надо сказать, что городские парки немного смягчали вульгарность архитектурных вмешательств. Те, из них, кто минимально пострадали от забот муниципальных служб, вполне претендуют на статус общемосковских чилаутов или, другими словами, мест психологических реабилитаций. Там, после пробок и множественных видов столичной бездарной архитектуры, горожане могут отвлечься на зеленые насаждения, забыв на время все прелести бесконечных ремонтов тротуаров и замен новоделами исторических зданий.
Безвкусица городских зодчих тоже имеет свою историческую особенность. Ибо холмы диктуют "возвышенный" характер постройки, то и качество формы оценивается по принципу "самое лучшее какое только может быть ". Ну, или казаться таковым , что в атмосфере неисчислимых симулякров воспринимается совершенно без всяких различимых отличий.
Традиция демонстрировать свою преимущественность - наследная черта московского характера. Начиная от самой большой пушки и самого большого колокола, к гигантскому проекту Баженова Кремлевского Дворца и далее, вплоть до иофановского Дворца Советов - везде, через века и стили русская архитектура старается быть самой большой и высокой.
Разумеется, американский зодческий опыт чувствительно сказался на московском самолюбии, но кардинально ничего не поменял в сознании градоуправителей. Все по-прежнему российские архитекторы, экономя бесценные московские квадратные сантиметры, пытаются возводить небоскребы, но, в силу общего недостатка художественного вкуса, они с каждым годом все больше напоминают те же бараки, только из стекла и, к тому же, поставленные "на попа".
По причине отсутствия хоть какой-нибудь градостроительной политики, любая современная архитектура выглядит аляповато и, в абсолютном большинстве случаев - совершенно не к месту.
Надо признать, что в силу множества коммерческих противоречий и косности художественного вкуса, Москва перестала быть привлекательной в плане архитектурной эстетики. Это уже давно провинциальный европейский город с убогой инфраструктурой и совсем уже невозможным транспортом. Здесь нет и не будет никакой ансамблевости, а вскорости все превратится в трущобы разной степени элитности.
Но если для монументальных форм будущего в Москве нет, то небольшие пластические конструкции могут вполне облагородить весь градостроительный кошмар последних семидесяти лет.
Серьезное препятствие на пути подобных маниловских мечтаний - отсутствие места или района для партерного экспонирования. Парк Музейон не может быть взят в расчет по причине беспорядочности и бессистемности Концептуальная навигация в нем отсутствует, а смешение советских монументов с убогими пластическими решениями 1990-2000ых превращает это место в склад под открытым небом.
В силу того, что главное возвышение города - Боровицкий холм закрыто для строительства и реконструкции кроме, разумеется, освещенных благословением державных властителей, то, вполне закономерно, что будут найдены новые художественные центры в ткани города. Такие места совершенно необходимы для новых монументов, арт-объектов и прочих общественных развлечений. Парижский Дефанс, Лондонская Трафальгарская площадь или Музеумпляйн в Амстердаме выпукло демонстрируют варианты развлечения населения временными памятниками и арт-акциями.
Если глобальная градостроительная политика столицы мало рассчитана на умножение красоты и эстетического вкуса горожан, то пускай город наводнится многими сотнями скульптурных форм, которые хотя бы своим количеством отвлекут обывателей от скучной высотной застройки и вызывающе-безвкусной архитектуры торговых центров.
Ссылка на оригинал
Москва - тяжелый город.
Он давит шириной Садового Кольца, обрамленного сталинскими высотками. Своими шатровыми завершениями, эти уличные маяки зрительно продолжают башни Кремля, увеличивая градостроительные масштабы столицы.
Московские холмы, как цоколи или постаменты, придают тяжеловесную монументальность всякой конструкции, пускай даже и не претендующей на зодческое величие.
Дом Пашкова, ансамбль Лубянской площади (так нелепо изуродованный зданием "Наутилуса"), комплекс зданий Олимпийского стадиона - все эти постройки объединяет умелое использование ландшафтных линий, усиливающих архитектурную форму. Окраины, густо обсаженные высотными новостройками, превращают центр города в лесную поляну, где, время от времени, прорастает бескультурный долговязый подлесок.
Чем ближе к центру, тем менее акцентивны становятся градостроительные определяющие. Колокольня Новодевичьего монастыря передает эстафету Киевскому вокзалу, и, продолжается линией реки к Белому Дому. Радиальный вектор от Кремля, минуя ритм Новоарбатского проспекта, через шпиль гостиницы "Украина" следует к вертикали обелиска на Поклонной Горе. Это направление так же замыкается постройкой на возвышении и мы можем явственно проследить симпатии горожан к этой магистрали Москвы.
Постройки или группы зданий, расположенные в низинах пользовались всегда дурной репутацией среди столичных обывателей.
Московский Сити, Храм Христа Спасителя, Патриаршие пруды с "дурной репутацией" - все эти территории сопровождали всякого рода "истории", ощутимо подрывающие доброе имя этих мест.
От "мокрого места" к "легенде о черном козле" и "смрадном болоте" на месте нынешнего высотного бизнес-района Москвы, до совсем уж фантастических баек о московских подземельях образца 1990ых годов - весь московский фольклор решительно выступает против низин.
Любого рода небоскребы вызывают бурное негодование среди жителей Санкт-Петербурга или, скажем, Пскова, а Москва вполне готова согласиться с точечным появлением многоэтажной чепухи, так бесцеремонно разрушающей городской ландшафт.
Надо сказать, что городские парки немного смягчали вульгарность архитектурных вмешательств. Те, из них, кто минимально пострадали от забот муниципальных служб, вполне претендуют на статус общемосковских чилаутов или, другими словами, мест психологических реабилитаций. Там, после пробок и множественных видов столичной бездарной архитектуры, горожане могут отвлечься на зеленые насаждения, забыв на время все прелести бесконечных ремонтов тротуаров и замен новоделами исторических зданий.
Безвкусица городских зодчих тоже имеет свою историческую особенность. Ибо холмы диктуют "возвышенный" характер постройки, то и качество формы оценивается по принципу "самое лучшее какое только может быть ". Ну, или казаться таковым , что в атмосфере неисчислимых симулякров воспринимается совершенно без всяких различимых отличий.
Традиция демонстрировать свою преимущественность - наследная черта московского характера. Начиная от самой большой пушки и самого большого колокола, к гигантскому проекту Баженова Кремлевского Дворца и далее, вплоть до иофановского Дворца Советов - везде, через века и стили русская архитектура старается быть самой большой и высокой.
Разумеется, американский зодческий опыт чувствительно сказался на московском самолюбии, но кардинально ничего не поменял в сознании градоуправителей. Все по-прежнему российские архитекторы, экономя бесценные московские квадратные сантиметры, пытаются возводить небоскребы, но, в силу общего недостатка художественного вкуса, они с каждым годом все больше напоминают те же бараки, только из стекла и, к тому же, поставленные "на попа".
По причине отсутствия хоть какой-нибудь градостроительной политики, любая современная архитектура выглядит аляповато и, в абсолютном большинстве случаев - совершенно не к месту.
Надо признать, что в силу множества коммерческих противоречий и косности художественного вкуса, Москва перестала быть привлекательной в плане архитектурной эстетики. Это уже давно провинциальный европейский город с убогой инфраструктурой и совсем уже невозможным транспортом. Здесь нет и не будет никакой ансамблевости, а вскорости все превратится в трущобы разной степени элитности.
Но если для монументальных форм будущего в Москве нет, то небольшие пластические конструкции могут вполне облагородить весь градостроительный кошмар последних семидесяти лет.
Серьезное препятствие на пути подобных маниловских мечтаний - отсутствие места или района для партерного экспонирования. Парк Музейон не может быть взят в расчет по причине беспорядочности и бессистемности Концептуальная навигация в нем отсутствует, а смешение советских монументов с убогими пластическими решениями 1990-2000ых превращает это место в склад под открытым небом.
В силу того, что главное возвышение города - Боровицкий холм закрыто для строительства и реконструкции кроме, разумеется, освещенных благословением державных властителей, то, вполне закономерно, что будут найдены новые художественные центры в ткани города. Такие места совершенно необходимы для новых монументов, арт-объектов и прочих общественных развлечений. Парижский Дефанс, Лондонская Трафальгарская площадь или Музеумпляйн в Амстердаме выпукло демонстрируют варианты развлечения населения временными памятниками и арт-акциями.
Если глобальная градостроительная политика столицы мало рассчитана на умножение красоты и эстетического вкуса горожан, то пускай город наводнится многими сотнями скульптурных форм, которые хотя бы своим количеством отвлекут обывателей от скучной высотной застройки и вызывающе-безвкусной архитектуры торговых центров.
Ссылка на оригинал
Всего комментариев 0
