Свободу художнику Юрию Пиотровскому!

Несколько лет назад у Юрия Пиотровского неожиданно возникли проблемы со здоровьем. Будучи принципиальным противником всяческих таблеток и микстур, Юрий, не мудрствуя лукаво, решил прибегнуть к лечебному голоданию. Но, попробуйте совладать с собой, когда из кухни доносятся аппетитные запахи, а жена Барбара заботливо предлагает: «Юр, а может, всё-таки, передумаешь?» Дабы избежать соблазнов, Пиотровский отправился в путешествие по южной Германии и Австрии. Передвигался он автостопом. Ни денег, ни банковской карточки с собой не взял. Еды, разумеется, тоже...
— Сделал я это по принципиальным соображениям, решив не только здоровье поправить, но и себя проверить, — говорит Юрий.
— И как испытание?
— По-моему, выдержал с честью, хотя, признаюсь, на первом этапе было сложно.
— И сколько же вы продержались без пищи?
— 44 дня. При этом, похудел на 20 килограммов и совершенно выздоровел.
— Простите, Юрий, но мне не верится, что, без всякой подготовки, вы смогли не есть 44 дня!
— Почему же без подготовки? Лечебным голоданием я ещё в России увлёкся. А здесь, просто совершенствую этот метод.
— Каким образом?
— Чрезвычайно простым, но весьма эффективным. Попытаюсь объяснить.
29 июля прошлого года мне исполнилось 50 лет. В честь этой незамеченной широкой общественностью, но от этого не потерявшей лично для меня значения даты, 30 июля, то есть, на следующий же день, я отправился в 50-дневное путешествие по Германии...
— И, что, тоже без денег и без пищи?!
— На этот раз — с деньгами, но, не спешите с вопросами — сам всё расскажу.
Итак, за 50 дней я побывал в 18 крупных городах, 20 маленьких, прошёл пешком 150 километров по побережью Балтийского моря и 100 километров — по Баварским лесам.
Важный момент: на передвижение и ночлег я не истратил ни пфеннига. С собой взял 500 марок — из расчёта 10 марок на день. В основном, я их потратил на культурную программу, то есть, на посещение музеев, автобусные экскурсии по городам, а также, на питание.
— Как же вы перемещались из одного города в другой?
— Чрезвычайно просто. На большие расстояния я обычно отправлялся по железной дороге в субботу или в воскресенье, когда действуют льготные билеты, по которым одновременно может ехать пять человек.
Входил в вагон, осматривался и обязательно находил одного или двух симпатичных людей. Представившись, объяснял кто я, попутно интересовался, не возьмут ли они меня в попутчики. И поверьте поверьте, не было случая, чтобы мне отказали.
Вообще, как я убедился, немцы — чрезвычайно отзывчивые и добрые люди, готовые прийти на помощь не только ближнему, но и совершенно незнакомому человеку.
— А где вы ночевали?
— В период своего 50-дневного путешествия 40 ночей я спал на лестничных клетках в подъездах жилых домов, 8 ночей — в общежитиях для бездомных, а 2 ночи — в католических монастырях.
В общежитиях для бездомных я приводил себя в порядок: мылся, стирал, сушил вещи. Но там, к сожалению, непременно спрашивают документы.
Когда я их предъявлял, то выяснялось, что я имею жильё в Мюнхене, а также, банковский счёт. На этом основании в ночлеге мне отказывали, но, иногда, входили в положение экспериментатора и предоставляли койку.
Что же касается католических монахов, то людьми очень уж гостеприимными назвать их не могу. Одну ночь я провёл в монастыре неподалеку от Штраубинга, а другую — рядом с городом Халле, что в земле Саксония-Ангальт.
Поверьте, в их хоромах могло бы разместиться по полку солдат, а живёт там всего несколько монахов. И, при всём при том, они разрешили мне провести у них только одну ночь, а ведь я, во-первых, — путник, а, во-вторых, — близкий им, казалось бы, по духу человек.
— Могли бы вы подробнее рассказать, как, в том или ином случае, выбирали место для ночлега?
— С удовольствием. Тем более, что мой опыт, думаю, может пригодиться и другим путешественникам.
Итак, очутившись в незнакомом городе, я никогда не нервничаю и не терзаю себя мыслью, где же я буду сегодня спать.
Часов в 10-11 вечера я стараюсь попасть в центр города, в район, застроенный приличными домами.
И вот, двигаясь по улице, я поочерёдно толкаю двери подъездов — до тех пор, пока не найду незапертую. Затем, поднимаюсь на самый верхний этаж и располагаюсь на ночлег.
К счастью, подъезды в Германии не такие, как в России. В них всегда чисто, тепло и даже уютно. Я собираю коврики, которые лежат у входных дверей, стелю на них газеты и засыпаю крепким и здоровым сном.
Просыпаюсь пораньше, чтобы не тревожить хозяев, раскладываю коврики по местам и ухожу.
— И что, ни разу не попадали в историю?
— Попадал. Когда сталкивался с кем-либо из жильцов, который принимали меня за того, кем я в действительности не являюсь, то есть, за бродягу.
— Наверное полицию вызывали?
— И такое случалось. Я точно не помню, но кажется раз пять-шесть жильцы заставали меня спящим на полу, и конечно были этим фактом шокированы.
— Как же они себя вели при этом?
— Один мужчина средних лет спросил, не голоден ли я. Вообще-то я был сыт, но решил посмотреть, какая будет реакция, и я сказал, что от чашечки чая не откажусь.
Через некоторое время он появился на площадке с подносом, на котором стояли кофейник, молочник, чашка и высилась горка бутербродов, а также, лежала накрахмаленная салфетка.
С аппетитом поужинав, я позвонил к нему в дверь и с благодарностью вернул поднос с посудой, а он пожелал мне доброй ночи.
Но был и совершенно противоположенный случай. В Лейпциге я решил переночевать в одном очень богатом по виду особняке. Вхожу — мраморная лестница, покрытая ковром, скульптуры, пальмы в кадках, лестничные площадки размером с мою квартиру. Благодать одним словом.
Поднялся на последний этаж, устроился на коврике и вдруг, часов в 11 вечера, открывается дверь одной из квартир, на площадку выходят люди, как я понял — гости.
Увидев меня, лежащего под пальмой, они, мягко говоря, выразили недовольство этим фактом. Позвали хозяина. Тот, выскочив, как чёрт из табакерки, заорал: «Убирайся!», и даже легонько пнул меня ногой. Я, ничуть не испугавшись, извинился, с достоинством положил коврик на место и стал обувать кроссовки.
Разглядев меня получше и поняв, что я трезв, хозяин несколько успокоился. Ну, а я, тем временем, кратко объяснил ему, кто я, откуда и что вообще делаю в этом городе.
Тут мужчина окончательно успокоился, но ночевать меня, всё же, не оставил. Проводил вниз до двери, дружески хлопнул по плечу и пожелал счастливого пути.
— И где же вы провели ту ночь?
— Через пятнадцать минут я нашёл другую незапертую дверь.
А вот, в другой раз, в Любеке, на лестничной клетке на меня наткнулся некий молодой человек. Было около полуночи, я уже дремал.
Парень мне ничего не сказал, но, минут через десять, слышу грохот внизу, загорается свет и меня поднимает полиция. Крепкие, знаете, такие ребята, готовые в любую минуту перейти от слов к делу.
Прежде всего, они проверили мои документы, установили личность по компьютеру, а потом, спросили: «Скажите, пожалуйста, а в России можно спать в чужом подъезде?» И я им с гордостью ответил, что в России можно всё!
Тогда они мне объяснили, что в Германии этого делать, ни в коем случае, не следует. Причём, весьма тактично, без каких-либо угроз или оскорблений. А потом попросили покинуть дом.
Тогда я поинтересовался, можно ли мне переночевать в полиции? Они, естественно, замахали руками, мол, нет-нет. Тогда я попросил их подбросить меня до ближайшего общежития для бездомных.
— Подбросили?
— Нет. Но адрес дали и объяснили, как туда пройти. Кстати, общежитие оказалось на соседней улице.
Вообще, пользуясь случаем, хочу сказать, что полиция в Германии очень уважительно относится к людям, в том числе и к иностранцам. Если, конечно, ты не хамишь и не нарушаешь порядок.
— А как складывались у вас отношения с «коллегами»?
— Вы имеете в виду путешествующих?
— Да. Ну и бездомных, конечно. Кстати, кого среди них, на ваш взгляд, больше — немцев или иностранцев?
— На моём пути встречались исключительно немцы. Отношения с ними складывались, в большинстве случаев, нормальные, хотя, иногда приходилось и постоять за себя.
— С помощью кулаков?
— И такое случалось.
— А, в чём была причина конфликтов?
— Скажу сразу: то, что я иностранец, никакой роли не играло. Скорее, это было обычное мужское выяснение отношений.
— Расскажите о немецких бездомных, с которыми встречались. Кто они? Почему ведут такой образ жизни?
— В Берлине я познакомился с одним человеком, который обрёк себя на бездомную жизнь, ради собаки. Дело в том, что в общежития для бездомных с собаками не пускают и поэтому, уже многие годы он, чтобы не бросать друга, спит под мостами, в парках и даже на кладбищах.
А вообще-то, это люди с особым мировоззрением и мироощущением. Для них деньги, престижная работа, уют, мнение окружающих — мало что значат. Их философия — сродни восточной.
На мой взгляд, понятие «работы» на Западе и на Востоке весьма отличаются. Поясню на конкретном примере. Как-то утром в Гамбурге, в 6 часов утра, я отправился умыться и побриться в туалет закусочной «Макдональдс». За этим занятием меня застала уборщица.
Она закричала: «Что вы делаете?! Это — не парикмахерская!» Я ей культурно отвечаю: «Извините, но ведь, очереди в туалет никакой. И вообще, у вас ещё пусто. А на парикмахерскую у меня нет денег».
Она мне тут же начала мораль читать: «Вы должны работать! Безобразие!» Вот в этом-то: «Ты должен работать, чтобы зарабатывать» — как раз и заключается главное отличие западного мировоззрения от восточного...
— Простите, что перебиваю, но в России принцип «Кто не работает, тот не ест» ещё больше в ходу, нежели в Германии. Там нет социального ведомства, которое тебя накормит, оденет да ещё и жильё предоставит.
— В России — да. Но, говоря о Востоке, я имею в виду вовсе не её, а Китай, Индию, Тибет.
Там, под словом «работа», подразумевается процесс усовершенствования души и тела, которому я следую. А вот, всякая деятельность, направленная на получение денег и, соответственно, улучшения материального положения — не приветствуется.
Кстати, мне кажется, что, на примере США и стран Западной Европы, хорошо видно, к чему приводят, так называемые, «достижения цивилизации», как деградирует под их влиянием общество.
Комфорт и слишком сытая жизнь весьма отрицательно воздействуют на нервную систему человека. Люди становятся ленивыми, равнодушными, менее инициативными, неспособными постоять за себя и за своих близких.
Одновременно возрастает преступность, число различных сексуальных извращенцев и, как не покажется странным, болезней тоже. Прежде всего, связанных с перенапряжением нервной системы.
А, в результате, мы с вами наблюдаем то самое «загнивание капитализма», о котором говорили когда-то коммунисты-большевики и, вслед за которым, должен непременно последовать «крах империализма».
Но, произойдёт это, как мне думается, вовсе не по марксистско-ленинской теории, а вследствие деградации людей, сотворивших из комфорта некое подобие идола.
— Так, что же делать? Есть ли шанс на спасение?
— Конечно. Это — обдуманный и добровольный отказ от всевозможных излишеств цивилизации.
— Да... Трудно добровольно от благ отказываться.
— Не так уж и трудно, если понимаешь, ради чего ты это делаешь.
— Проще говоря, вы — приверженец аскетизма?
— Можно и так сказать. Ведь, философы-аскеты, как раз, призывают своих последователей жить не только предельно скромно, пользуясь предельно малым, но постоянно закалять организм и волю, подвергая себя постоянным психическим стрессам.
Согласитесь, когда окружающие смотрят на тебя неодобрительно и с пренебрежением, постоянно осуждают твой образ жизни, испытание это — не из лёгких.
— Согласен.
— Но, при этом, преодолевая собственную гордыню и спесь, человек, ни в коем случае, не должен унижаться. Именно в этом смысл Великой Философии.
Ведь, протягивая руку за помощью, ты вовсе не просишь подаяния, а предоставляешь окружающим тебя людям уникальный шанс, совершить добрый поступок — помочь ближнему!
— И всё же, каков смысл ваших столь необычных путешествий? Желание испытать себя, поправить здоровье, а может, вам просто хочется выглядеть оригинальным?
— Смысл заключается в стремлении следовать теории аскетизма.
Ведь, комфорт — это тот же наркотик. И, попадая в зависимость от него мы, как и наркоманы, становимся безвольными, ленивыми, болезненными, подозрительными, раздражительными.
Что вкупе укорачивает нашу жизнь. А она, согласитесь, прекрасна. Но, только став аскетом, я по-настоящему понял и ощутил это.
— Много ли вы знаете людей, которые придерживаются канонов теории аскетизма?
— Не много, но знаю. В ходе путешествий я регулярно с ними встречаюсь, беседую, дискутирую. Но, что меня по настоящему удивило и расстроило, так это полное отсутствие аскетов-паломников в среде монахов. Когда я начинал с ними разговор на эту тему, они просто замолкали.
— То есть, аскетов среди них вы не встретили?
— Какое там! Их покои — больше похожи на высококлассные отели, а пища ничуть не скромнее той, что подают в дорогих ресторанах.
— Но, не будем, как говорится, стричь всех монахов под одну гребёнку.
— Действительно, не будем. Поэтому, надежду встретить среди них родственные души я сохраняю.
— Скажите, Юрий, вы случаем не вегетарианец?
— Нет. Но мясо ем не чаще одного раза в неделю.
— Давно ли вы начали путешествовать таким необычным образом?
— Ещё в студенческие годы, когда жил в Питере.
— А в Германию как попали?
— Случайно. В 1992 году я приехал в Германию в надежде на заработки. Дело в том, что я — профессиональный танцор. И вот, в одном из мюнхенских танцклубов я познакомился со своей нынешней женой Барбарой. Она — гражданка США, преподает французский язык, владеет немецким, китайским...
— А теперь, наверное, ещё и русским?
— Да, ей вообще легко даются языки.
— И как сложилась ваша семейная жизнь?
— Вместе мы уже семь лет. Живём, что называется, душа в душу.
— Барбара тоже аскет?
— Вот с этим — сложнее. Поститься она не хочет, путешествовать без денег — тоже. Но, я не теряю надежды переубедить её.
— Юрий, каков ваш рекорд продолжительности голодания?
— 44 дня. К слову, Иисус голодал 40 дней, пророки Моисей и Исайя — тоже по 40 дней.
— А то, что вы говорите — не есть гордыня?
— Ни в коем случае! Я ведь, всё это делаю исключительно во имя своих убеждений.
— Скажите, а как вам удаётся удержаться и не прерывать голодовки?
— Первые три-четыре дня действительно сложно. А потом, организм, как бы, переходит на внутреннее самообеспечение, то есть, в ход идут собственные жировые отложения, и никакого чувства голода я уже не ощущаю.
Где-то, на тридцатый день, появляется слабость и я уже не могу работать, а только гуляю. Ну и выгляжу соответственно.
— Да уж, помню. Выглядели вы, после рекордной голодовки, не лучшим образом. А, как ко всему этому отнеслась Барбара?
— Её не было дома — она в Лондон к сестре улетела, вот я и воспользовался моментом. Ну, а когда жена возвратилась и меня увидела, то чуть в обморок не упала.
— Не удивляюсь...
— Но зато, каким я стал после этого! Дух окреп, тело стало гибким, кожа — эластичной. Все внутренние органы заработали не хуже самых лучших швейцарских часов!..
— Юрий, вы счастливый человек?
— Я не просто счастливый, а беспредельно счастливый человек. У меня есть всё для этого, а главное — есть вера.

Александр Фитц 2001

поет и танцует пиотровский http://alexvadim.livejournal.com/372362.html

дело юрия пиотровского, 1981 http://alexvadim.livejournal.com/372004.html

http://www.youtube.com/watch?v=8oJZqohrc9E&feature=share&list=UUHPhKrLzFPOgB-pjIW3aULQ

Ссылка на оригинал