Утомленные солнцем 2

[ФАИв]

Я "Доктора Живаго" не читал, но скажу....

Так вот фильма не смотрел и собственного мнения не имею. Но поскольку и первый навевал сомнения, а уж после "12-ти" вопросы отпали сами собой, я смотрю полемику в ине-те и в общем не призываю к обсуждению, а просто предлагаю почитать на тему. По-моему смешно, не смотря на грамматические ашипки,тем более написано быстро на злобу дня.



...Входит Котов. Он томится. Он от голода лоснится. Он на западной границе, в представительстве ГУЛАГА. Кровожадные гэбисты, падкие на извращенья, в политическом хищенье обвинили бедолагу. Им в Сибири не сидится, им к Европе чтоб поближе, чтобы видно было с вышек чуть не Эйфелеву башню. Котов гадов не боится, смело драпает по крышам. Гордый Юнкерс взмыл повыше и спикировал отважно, сокращая населенье. Взрывы. Вопли. Затемненье.

Входит Дюжев. Он контужен. По сюжету он не нужен.

Входят воины штрафбата. Им оружия не надо, им саперную лопату выдают одну на роту. Командиры-идиоты поредевшие останки шлют на парусные танки непременно в штыковую, чтобы удаль боевую показать проклятым фрицам (тем, культурным, очень стыдно). Дальше ни хрена не видно, видимо, пришлось делиться многотысячным бюджетом - без ущерба для сюжета, всех и так давно убило. Взрывы. Вопли. Очень мило.

Входит катер вместе с Надей (сколько Надя папе платит?), что, отметим, очень кстати: Наде хорошо за двадцать, значит, будет раздеваться. Зритель замер в предвкушенье, ожидая искушенья сиськами врага народа. Вот немецкие пилоты переходят на сниженье, открывают бомболюки (входит жопа, крупным планом), и парят над капитаном, провоцируют, подлюги, хоть оно и неудобно. Капитан, взревев утробно, сделал ложное движенье. Взрывы. Вопли. Продолженье.

Входит мина. Всем ховаться. Мине хочется взорваться, но плывет, куда деваться: режиссер уж больно строгий. Входит Гармаш. Он безногий. Гармашу неловко тоже. Он с духовностью на роже крестит мину вместе с Надей, и, решив, что с Нади хватит, тонет с явным облегченьем. Окрыленная крещеньем, мина волевым решеньем топит баржу с партактивом. Взрывы. Вопли. Как красиво.

"Входят разные актеры и друг друга убивают. Входят глупые саперы и кого-нибудь взрывают. Входят головы и ноги и другие части тела, их дизайнеры умело разбросали вдоль дороги, чтоб никто не думал в зале жрать попкорн, на это глядя. Все идут, куда послали. Дальше всех послали Надю. Входит Митя в роли гада, нестерпимо инфернален. Всех, кто скрыл в анкете брата, расстреляет лично Сталин, а кого не расстреляет – доведет до энуреза. Входит Котов, щеголяя металлическим протезом. В подтверждение названья, солнце всходит и заходит. Входят табором цыгане и немедленно выходят. Бравый вермахт входит с помпой, полный нравственных метаний. Входит ядерная бомба на немецком ероплане. Входят сиськи! На экране суета и мельтешенье. Взрывы. Вопли. Продолженье.

блог автора:http://the-mockturtle.livejournal.com/

[dedulya37]

ФАИв,

Смотрите здесь :
http://forum.artinvestment.ru/blog.php?b=18571

[ФАИв]

great think alike -"великие мыслят одинаково", значит Админ уберет более поздний пост)))

[Кирилл Сызранский]

ФАИв, у меня не пост, а запись в дневнике.

[Кирилл Сызранский]

Ксения Ларина хорошо написала:

Великий обман. "Утомленное солнцем-2"
Apr. 18th, 2010 at 4:25 PM

Театр времен Никиты Михалкова


Великий фильм о великой войне был снят великим режиссером на великие деньги и с участием великих актеров. Ирония в таком великом деле вполне уместна, тем более автор этого произведения давно это жизненно важное чувство для любого художника утратил. Сквозь дорогие видеоткрытки, снятые великолепным оператором и в сопровождении великолепной музыки, как улыбка чеширского кота проступало огромное нечеловеческое эго Никиты Михалкова.
Уважая огромный труд огромного числа людей, среди которых большую часть составляют профессионалы высочайшего класса, я вынуждена признать: великий фильм оказался величайшим обманом в истории отечественного кинематографа.
В фильме много театра, в самом дурном смысле этого слова. Это выражается в обилии примитивных пропагандистских приемов, агитирующих то за родину, то за православие, в намеренных агрессивных искажениях исторической правды, в лишенных всякой логики вымученных сюжетных ходах, в приблизительности отношений и характеров. Все это повлекло за собой лобовую и грубую манеру актерской игры. Отсутсвие внятной сюжетной линии компенсируется яркими спецэффектами, невыносимым натурализмом, граничащим со смакованием и общей эмоциональной истеричностью. Эпизоды, мало чем связанные друг с другом, выплывают ниоткуда и выходят в никуда. Ни один характер не развивается, существуя лишь на уровне заявленной сцены – поэтому играть актерам нечего, ни у одного персонажа нет ни судьбы, ни биографии. А значит – каждый предоставлен сам себе и выдает на гора все, чему научился за годы существования в профессии.
Когда артисты клянутся в любви к режиссеру – их можно понять. Михалков не просто выбирает артиста на роль – он записывает его в единомышленники, посвящает его в свое братство, окружая его заботой, любовью, восхищением. При такой харизме заручиться преданностью – плевое дело. Но если в фильме 12 артист Михалков выбрал себе роль экранного лидера и на фоне беснующихся, нещадно переигрывающих партнеров смотрелся эталоном психологизма и единственным носителем художественной правды, то в «Утомленных солнцем два» его Котов столь же схематичен и суетлив, как и прочие персонажи из его окружения. Олег Меньшиков и Евгений Миронов – пожалуй, единственные из михалковской труппы актеры, отказавшиеся от навязанной режиссером манеры большого стиля и оставшиеся живыми людьми. В фильме вообще мало живого, подлинного, несмотря на обилие натуралистичных сцен смерти, насилия и жесткости. Нет настоящих человеческих страданий – а есть порой искусная, а чаще грубая имитация, балансирующая на грани дурновкусия. Совместные молитвы в окопах, крещение Нади, принятое от безногого священника на рогатой мине в открытом море, цыгане с гитарами, звонкой песней выторговывающие у немцев свою лошадь, навязчиво интернациональный состав кремлевских курсантов, бабочка, преследующая нквдэшника Арсентьева, рояли в кустах, на которых то и дело бренчат герои, описавшийся от страха пионервожатый, оголяющий свой зад немецкий пилот – перечислять эти приемы можно бесконечно, недостатка в метафорах нет, и каждая из них преподносится зрителю как режиссерское откровение. Но люди кино видели и до Михалкова – поэтому они с легкостью узнают пригодившиеся автору цитаты – из «Титаника», из «Рядового Райана», из «Проверок на дорогах»,из "Иди и смотри", из того же «Сибирского цирюльника». Мысли и смыслы, которые закладывал Никита Сергеевич в свой шедевр, были в достаточном количестве изложены им в предшествующих премьере интервью. Ужас в том, что в перенесенные на кран мысли эти превратились из масштабных и глубоких в короткие и примитивные. А попытка вывести военную тему на иной космический (или религиозный) уровень ограничилась буквальным "ауканием" божьими знаками из разных углов экрана: то божественное свечение, то слепящий глаза крестик, то горящая икона, то взорванный купол деревенской церкви.
Невозможен разговор о душе без участия человека – и об этом хорошо знали учителя Никиты Михалкова: Достоевский и Толстой. Заменить человека человеческим типом можно в газетном фельетоне или в комиксе. Но комикс о великой войне - это уже оксюморон.

http://xlarina.livejournal.com/153687.html

[Posav]

Как увижу физиономию Михалкова - сразу переключаю телеканал, дело составляет доли секунд.

[Кирилл Сызранский]

Насторожил уже плакат фильма: ВЕЛИКОЕ КИНО О ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ.
У Тёмы, кстати, на него наделали смешных "жаб":
http://tema.livejournal.com/602247.html
Михалков, говорят, даже судиться хотел сначала. С интернетом...
Орлуша сразу написал:
Новые стихи Орлуши
Про Михалкова и блоггеров
(из цикла ЖЗЛ, "жизнь за*****их нас людей")

В никологорской стороне,
Вдали от бренности уродской,
Лежал красиво на спине
Брат мужа Юлии Высоцкой.

Свои желанья уважать
Привыкший в суете подённой,
Любил мужчина полежать,
Когда был солнцем утомлённый.

Умело под усы залив
Из запотевшего графина,
Он ощущал любви порыв.
Он возлюблял себя, как сына!

Как сына папы своего,
Чей гимн Ванкувер слушал стоя,
Ещё – как правнука того,
Кто до фига на Sotheby’s стоит.

Читать дальше... 

Потом, по сторонам смотря,
Плакат «Цирюльника» заметив,
Уже как русского царя
Он возлюбил себя под третью

Прошло ещё рюмашки две
Любимых правильных, гранёных,
Он фильм «Шагаю по Москве»
Пересмотрел, в него влюблённый.

Он пил, но не терял ума,
Любовью распаляясь пылкой,
Как Гурченке – «Сама-сама!»
Он нежно говорил бутылке.

Его история – проста
Буквально с самого рожденья:
Его назвали «Никита»,
Немного спутав ударенье.

Его как Фельцмана назвать
Сначала предлагали даже –
Оскар… но тут вмешалась мать:
– Здесь тоже с удареньем лажа.

Он был своим среди чужих,
Чужим среди своих, бывало…
А разбери, попробуй их,
Своим не щёлкая забралом.

Хотя вокруг него всегда
Был щёлк от фотоаппаратов,
Он никого не слал «туда»,
А улыбался, как Паратов.

Он шёл по жизни прямиком,
Не обделённый обожаньем
И стал серьёзным мужиком,
Дойдя до «Противостоянья».

Он понял явственно одно:
Рука маэстро, не дитяти!
– Я снял Великое Кино!
Так и напишем на плакате!

Про что кино? Скажу одно:
Там – Михалков, война и немцы,
Чтоб гады знали: всё равно
Нас не осилить иноземцу!

А чтоб – ясней для подлецов,
Кто недовольство выражает,
Там михалковское лицо
С плаката грозно угрожает.

Страшнее этого мурла,
Признаюсь, не видал на свете,
Но тут беда произошла:
Не знают страха в Интернете.

Они там пишут, что хотят
Тупые, злые бандарлоги,
А выливают этот яд
В так называемые «блоги».

И всё бы быть могло путём,
Коль был бы разговор по теме,
Когда б не Лебедев Артём,
Вернее, так сказать, Артемий…

Сидел бы, буквы рисовал
И парил мозг минимализмом,
Так нет, Артемий, как шакал
Картину предал остракизму!

Науськав грязную орду
Вооружённых фотошопом,
Артемий даже Джигурду
Привлёк, чтоб блог продвинуть в «топы».

Там Басков, Рэмбо, робокоп
Грозят с экрана автоматом,
Там даже слово «Михалков»
Написано, простите, матом!

Судить мерзавцев, всех судить!
И штрафовать, определённо!
И, кстати, штрафами отбить
Все тридцать евро миллионов!

Сначала – наголо побрить,
Потом – в тюрьму определённо,
К ответу всех, кто говорит,
Что автор – «чем-то утомлённый»!

Ну что вы все, скажите, флять!
Ну что вам, блоггеры неймётся?
Ведь он же «Яндекс» оформлять
И кернинг исправлять не рвётся!

Напомню всем: давным давно
Понятно, правильно и жёстко:
«Вы – не искусство, а говно!» –
Сказал нам Михалкова тёзка.

Ну, то, понятно, был Хрущёв,
Никита тоже, сын Сергеев,
Но вы узнаете ещё,
Как Михалков не любит геев!

Так что сидите по углам,
Тупы, унылы и убоги,
Пока не доказали вам,
Что блоги делают не Боги!

Пусть интернет пока живёт
Своей дурацкой жизнью плотской,
Пока на даче грозно пьёт
Брат мужа Юлии Высоцкой!