Культурные миллиардеры.....

[Евгений]

Эпоха бурных светских вечеринок миллиардеров, кажется, завершена. Возможно, кто-то дал сигнал не искушать народ и стать более культурными. После многочисленных сигналов вняли и этому. Теперь «искусство» и «миллиардеры» не могут друг без друга, две эти сущности почти неразделимы.
В прошедшем 2010 году все, кто следит за событиями культурной жизни, наблюдали, что множество проектов было реализовано исключительно благодаря поддержке крупнейших российских предпринимателей. Так, Роман Абрамович (№ 5) спонсировал гастроли Московского театра «Современник» в Лондоне. Он же пообещал сделать что-то очень культурное на приобретенном в Санкт-Петербурге за $400 млн острове Новая Голландия. Журнал «Артхроника» объявил Абрамовича и его подругу Дарью Жукову самыми влиятельными людьми в искусстве в 2010 году – благодаря выставкам в принадлежащем им центре «Гараж».
Большой резонанс приобрел поступок Владимира Потанина (№ 9), создавшего эндаумент для петербургского Эрмитажа и внесшего в него $5 млн.
Бывший партнер Потанина, Михаил Прохоров (№ 3), запустил весьма эстетский журнал «Сноб», в который вложил $150 млн, профинансировал фестиваль русского искусства «Неизвестная Сибирь» в Лионе, потратив на это около 2 млн евро, и спонсировал в Театре Наций блестящий спектакль «Рассказы Шукшина».

Читать дальше... 

Примерно тогда же президент «Новатэка» Леонид Михельсон (№ 15) организовал выставку картин русских художников в Турине. Некоторые события прошлого года были ожидаемы и традиционны, что называется, шли по расписанию. Например, художественная премия имени Кандинского с призовым фондом 57 тыс. евро, финансируемая Шалвой Бреусом (№ 271). Прошло вручение премии «Дебют», финансируемой депутатом Думы Андреем Скочем (№ 23) (призовой фонд – несколько миллионов рублей).
Но самым громким проектом стало учреждение в Москве Института медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка», годовой бюджет которого определяют суммой «до $10 млн». Он появился благодаря деньгам Александра Мамута (№ 46) и Сергея Адоньева. Совладелец «Скартела» Сергей Адоньев не входит в топ-500 российских миллиардеров, но зато он был партнером Владимира Кехмана, миллиардера-театрала, вовремя сменившего оперативное управление банановой империей на пост генерального директора Михайловского театра.
Олигархи, несмотря на вроде бы подразумеваю­щуюся занятость, проявляют демонстративное личное участие в спонсируемых проектах. Леонид Михельсон составлял компанию художникам в поездке в Турин, Михаил Прохоров сам открывал фестиваль в Лионе и посещал премьеру спектакля, Андрей Скоч и Шалва Бреус принимали участие во вручении премий и в презентациях работ финалистов. И только Романа Абрамовича представляет Дарья Жукова.
«Вся жизнь искусства, “движуха”, если позволить себе термин из молодежного сленга, сегодня базируется на частных инициативах, – отмечает главный редактор журнала “Артхроника” Милена Орлова. – Лучшие выставочные залы Москвы – частные. Без поддержки благотворительных фондов не проходят значимые выставки, биеннале и фестивали – даже если речь идет о государственных музеях».

Возобновление бума.
Итак, 2010 год дал богатый урожай финансируемых крупнейшими предпринимателями культурных проектов, что можно объяснить накопившейся за время кризиса «духовной жаждой» и уж, конечно, стремительным подъемом цен на нефть. Как рассказал «Ф.» комиссар Московской биеннале современного искусства И­осиф Бакштейн, пик интереса к современному искусству со стороны меценатов наблюдался как раз в 2007 году – накануне кризиса. Кризис привел к упадку интереса, а в прошлом году началось его восстановление.
Действительно, в 2007 году владелец AEON Corporation Роман Троценко (№ 188) создал культурный центр «Винзавод», в чью реконструкцию вложено $7 млн. В этом же году была учреждена премия Кандинского. В 2008 году Роман Абрамович создал культурный центр «Гараж», в который, по экспертным оценкам, было вложено 50 млн евро, а основатель «Вымпелкома» Дмитрий Зимин (№ 207) учредил премию «Просветитель» с призовым фондом 2 млн рублей. Потом начался кризис, и в 2009 году проектов такого масштаба уже не было, хотя была учреждена литературная премия «НОС», финансируемая Михаилом Прохоровым (№ 2), с призовым фондом 1 млн рублей. В 2010 году прерванный процесс продолжился.
Важнейшая особенность меценатства последних лет – появление масштабных проектов. «Тема поддержки культуры не нова для российских благотворителей, – считает исполнительный секретарь Некоммерческого партнерства грантодающих организаций «Форум доноров» Наталья Каминарская. – С начала 1990-х они активно поддерживали музеи и театры, покупали произведения искусства. Говорить, что произошел какой-то значительный прорыв в последние годы, на мой взгляд, не совсем верно. Скорее можно назвать несколько новых крупных долгосрочных проектов, основанных на современных подходах к поддержке культуры».
«Появление таких культурных проектов, как “Гараж” и “Стрелка”, – это настоящее чудо! – восклицает впечатлительный президент института «Стрелка» Илья Осколков-Ценципер. – В мире немного примеров, когда бы возникали культурные институции таких масштабов, финансируемые целиком из частного кармана, абсолютно без помощи государства. Это вещи уникальные».

В бескорыстие не верят.
Сегодня уже никакой сноб из журнала «Сноб» не посмеет поставить в пример нашим олигархам дореволюционных меценатов вроде Мамонтова и Морозова. Наши не хуже. Другое дело, насколько искренне они руководствуются подлинным интересом к искусству.
Очевидно, что ряд наших олигархов хотя и числят за собой деяния в сфере культуры, но совершили они их демонстративно, с явной оглядкой на власти, без всякого энтузиазма. Так, когда Виктор Вексельберг покупал знаменитые яйца Фаберже, или когда Алишер Усманов (№ 3) возвращал родине коллекцию Ростроповича–Вишневской, а также права на коллекцию советских мультфильмов, это явно были пиар-акции, сделанные с политическим прицелом. То же самое, вероятно, можно сказать и о владельце АФК «Система» Владимире Евтушенкове (№ 20), с 2004 года возглавляющем попечительский совет фонда развития Русского музея.
Опрошенные «Ф.» политологи – видимо, в силу профессии – считают, что миллиардерами-меце­на­та­ми движет исключительно грубый расчет.
«“Чистых” меценатов среди российских миллиардеров, отвечающих на “зов сердца”, нет: за любым благотворительным проектом стоит тонкий (или не очень) политический или экономический расчет, – уверен президент Центра политической информации Алексей Мухин. – Миллиардеры – спонсоры культуры – совмещают приятное с полезным: свои увлечения и личные пристрастия используют для правильного позиционирования своего бизнеса».
Точно так же считает и ведущий аналитик Центра политической конъюнктуры России Дмитрий Абзалов, по словам которого, обычно «обострение» благотворительной активности бизнеса происходит на фоне каких-то значимых сделок, требующих особого пиар-сопровождения. В частности, знаменитые яйца Фаберже, привезенные в Россию Виктором Вексельбергом, были использованы для укрепления аппаратных позиций на фоне сделок по консолидации «Русала» и планирующихся инвестиций в Казахстан. Для Александра Мамута, занимающегося книгоиздательством, книготорговлей, кино и интернетом, такая структура, как «Стрелка», по мнению Дмитрия Абзалова, вполне органична для продвижения его бизнеса. И Роман Абрамович, проявляющий интерес к культуре, но в еще большей степени – к футболу (и фактически плативший зарплату Гусу Хиддинку), по словам эксперта, «нуждается в том, чтобы создавать себе в России, где у него много активов, положительный имидж».
Не отстает от политологов и общественность. Согласно опросу, проведенному в Высшей школе экономики, население относится к благотворителям прохладно. Более 40% опрошенных придерживаются мнения, что лишь меньше четверти жертвователей бескорыстно занимаются благотворительностью. Каждый третий респондент считает, что более половины жертвователей занимаются благотворительностью, чтобы добиться популярности, обеспечить себе пиар, а 13% – что таковы цели почти всех жертвователей. По утверждению 31% населения, более половины жертвователей используют благотворительность как способ улучшить свои связи с чиновниками, а 16% отнесли к этой категории почти всех жертвователей.

Ярмарка тщеславия.
Этому сложившемуся негативному стереотипу пытаются противостоять люди, имеющие непосредственное отношение к искусству – и, может быть, в силу этого пристрастные.
«Существует огромный спектр мотивов, которые заставляют бизнесменов заниматься культурой, – говорит Илья Осколков-Ценципер (институт «Стрелка»). – Тщеславие есть у всех, но кто-то хочет производить впечатление на девушек, а кто-то – на вечность. Кем-то руководят религиозные соображения. Кто-то действительно хочет изменить общество в ту или иную сторону. Насколько я понимаю, в России уменьшить налоги с помощью благотворительности нельзя. Вопросы налаживания отношений с властями, наверное, играют какую-то роль, но не думаю, что у Абрамовича нет другого способа поговорить с Путиным, нежели вбухать столько денег в создание “Гаража”. Мы на общем негативном фоне всегда ищем в людях худшее. Вот кто-нибудь сказал Абрамовичу “спасибо” за “Гараж”? Я один сказал! Мотивы спонсоров “Стрелки”, Александра Мамута и Сергея Адоньева, по моим впечатлениям, совершенно альтруистические. Им по 50 лет – пора делать что-то хорошее, тут есть желание пользы, драйва, участия в чем-то новом».
«Этот меценатский бум объясняется, по-моему, просто: элита нашего бизнеса дозрела до того, чтобы позиционировать себя в обществе именно как элиту, а благотворительность в сфере искусства и культуры – один из самых достойных и проверенных способов обозначить эту принадлежность, – говорит Милена Орлова (журнал «Артхроника»). – Мне трудно судить о том, что движет известными меценатами, но мне кажется, что у большинства этих людей доминируют идеалистические мотивы и амбиции, поскольку буквальная выгода от такой деятельности совершенно неочевидна. Думаю, что ощущение своей миссии, общественной значимости благотворительной деятельности, публичного признания дает им прежде всего моральное удовлетворение, если хотите, оправдание своего социального статуса, не говоря уже о других бонусах».
Конечно, нельзя исключать и тщеславие. Все хотят быть известными, и миллиардеры – такие же люди, как и мы. Награды и привилегии – это давний прием, с помощью которого государства всего мира, в том числе и Российская империя, поощряли благотворительность. И вот министр культуры Александр Авдеев вручает премию Владимиру Кехману и говорит: «Такие люди, как Кехман, – это наше культурное достояние». И Кехману приятно. А когда Кехману приятно – некоторым из нас тоже приятно.
«Вы знаете, олигархов обводят вокруг пальца и “впаривают”, естественно, барахло, но благодаря этому они попадают в высшие сферы, – сказал в одном из своих интервью известный художник Михаил Шемякин. – Вот, допустим, Пинчук на Украине где-то сделал большие деньги, но кто его знал, пока он вдруг не связался с Ларри Гагосяном и Чарльзом Саатчи (западные галеристы. – «Ф.») и не открыл свой Центр современного искусства? Теперь это фигура, которую встречаешь во всех журналах по искусству, и к нему уже совершенно иное отношение – меценат, который, заработав, купил себе колоссальное место в high society, получает престиж, признание».
К тому же в России практически перекрыты каналы для политической карьеры: даже бизнесмены, ставшие депутатами и сенаторами, не всегда могут числить себя в кругу принимающих политические решения, и искусство является для них способом удовлетворить честолюбие.

Инвесторы и энтузиасты.
Несомненно, «культурная» активность некоторых миллиардеров тесно связана с именами их родственников и близких. Так, созданным Романом Абрамовичем Центром современной культуры «Гараж» руководит Дарья Жукова. Табачный магнат Игорь Кесаев (№ 45) не замечен в любви к искусству, но зато его супруга Стелла Кесаева – активный арт-промоутер и руководитель фонда Stella Art Foundation. Финансируемый Михаилом Прохоровым журнал «Новое литературное обозрение» возглавляет его сестра Ирина Прохорова. Учрежденный Романом Троценко культурный центр «Винзавод» возглавляет его жена Софья Троценко.
Несколько сложнее понять роль дочери главы «Новатэка» Леонида Михельсона Виктории в его меценатских проектах. Ее имя присутствует во всяком начинании: Леонид Михельсон создал благотворительный фонд «Виктория», галерею «Виктория» в Самаре и с недавнего времени – еще и связанный с искусством фонд Victoria Art Foundation. Однако подробности, касающиеся ее роли, неизвестны, зато сам Леонид Михельсон лично присутствует на открытии очередной выставки.
Так или иначе, один из явных мотивов меценатской активности некоторых российских миллиардеров – обеспечение поля деятельности для близких людей.
И все же нельзя утверждать, что этим все ограничивается. Иосиф Бакштейн предлагает критерий – как отличить «энтузиастов» от «инвесторов». По его словам, все предприниматели, которые входят в попечительский совет Московской биеннале, испытывают искренний интерес к искусству. А из миллиардеров в попечительском совете числятся Петр Авен, Шалва Бреус и Леонид Михельсон. Кроме того, из числа «родных и близких» миллиардеров попечителями являются Дарья Жукова, Стелла Кесаева и Софья Троценко.

Чужая душа – потемки.
Нельзя отрицать, что неординарные личности, склонные к эпатажу, к артистическому честолюбию, среди наших крупных предпринимателей есть. Так, сам выбор направлений инвестирования у Александра Мамута – кино, книги, интернет – говорит о личных пристрастиях, тем более, что никто еще не доказал, что знаменитый SUP может приносить прибыль.
Михаил Прохоров финансирует не только искусство, но и энергетику будущего, и знаменитый «Ё-мобиль». Прохоров и Потанин рисковали участвовать в телепередачах, а Потанин был даже ведущим.
Владимир Кехман не просто финансирует Михайловский театр, но и является его директором и реформатором. Его случай, возможно, даже самый «страстный»: он танцевал принца Лимона в детском спектакле «Чиполлино» и рассылал пресс-релизы об окончании первого курса Петербургской театральной академии.
Интерес к искусству подтверждает и тот факт, что многие из российских миллиардеров – активные коллекционеры. Роман Абрамович в 2010 году вошел в десятку крупнейших коллекционеров мира по версии журнала ARTnews. Абрамович купил в 2008 году на Sotheby's триптих английского художника Френсиса Бэкона за $86 млн, а в прошлом году работу швейцарского скульптора Джакометти «Шагающий человек» – за $104 млн. При этом в борьбе за «Шагающего человека» Абрамович «обставил» Бориса Иванишвили (№ 27), также известного коллекционера, купившего, по слухам, в 2006 году картину Пикассо за $95 млн. Известна коллекция президента Альфа-банка Петра Авена (№ 35), которая в 2006 году была официально оценена в $150 млн. Владислав Доронин (№ 386), известный как жених Наоми Кэмпбелл, купил картину Наталии Гончаровой за 2,6 млн фунтов стерлингов.
Конечно, искусство – это инвестиции, но без эстетического интереса к нему легче инвестировать в золото и платину. Между тем, в России уже появились целые музеи на основе частных коллекций (например, Музей русской иконы, созданный по инициативе Михаила Абрамова).
«Мотивы поддержки культуры незначительно отличаются от тех, что свойственны благотворителям в целом. Это и личный интерес к теме, и желание остаться в истории по примеру Третьякова или Морозова, и альтруизм, и даже попытка найти новые интересные возможности самореализации», – говорит Наталья Каминарская.
«Нельзя путать спонсорство и благотворительность, говорит один из ведущих исследователей проблемы благотворительности, профессор Высшей школы экономики Григорий Тульчинский. – Спонсорство – взаимовыгодное сотрудничество, оно оформляется договором, в основе которого типовой договор о совместной деятельности. Есть предмет договора (выставка, концерт, издание и т.п.), есть обязательства и права сторон. И вот этим занимается бизнес, а не богатые люди, которые занимаются уже благотворительностью, мотивация которой может быть самой разной: от “нравятся мне эти ребята” и “упоение собственными возможностями” до “гражданской ответственности”».

http://www.finansmag.ru/

[iside]

Интересная статья, спасибо Евгений

Сообщение от Евгений

Опрошенные «Ф.» политологи – видимо, в силу профессии – считают, что миллиардерами-меце­на­та­ми движет исключительно грубый расчет.
«“Чистых” меценатов среди российских миллиардеров, отвечающих на “зов сердца”, нет: за любым благотворительным проектом стоит тонкий (или не очень) политический или экономический расчет, – уверен президент Центра политической информации Алексей Мухин. – Миллиардеры – спонсоры культуры – совмещают приятное с полезным: свои увлечения и личные пристрастия используют для правильного позиционирования своего бизнеса».
Точно так же считает и ведущий аналитик Центра политической конъюнктуры России Дмитрий Абзалов, по словам которого, обычно «обострение» благотворительной активности бизнеса происходит на фоне каких-то значимых сделок, требующих особого пиар-сопровождения.

Интересно узнать мнение форумчан по этому моменту.

Сообщение от Евгений

Инвесторы и энтузиасты. Несомненно, «культурная» активность некоторых миллиардеров тесно связана с именами их родственников и близких....Так или иначе, один из явных мотивов меценатской активности некоторых российских миллиардеров – обеспечение поля деятельности для близких людей.

У нас я вижу немного другую картину. "Интерес" к искусству ( галерейный бизнес, выставки и аукционы) проявляют не столько отдельные персонажи ( они тоже есть, но их очень мало), а холдинги, чаще всего медийные или индустрии, представляющие различные фэшнбрэнды. Т.е. они просто включают искусство в свою обойму Lifestyle product. Клиентская база уже готова, пиар система хорошо функционирует, поэтому артбизнес для них лишь как ответвление основного бизнеса.

С одной стороны это хорошо, потому что различные мероприятия, хорошо организованные и проведенные такими компаниями, пробуждают интерес к теме Искусства в целом у самых разных категорий населения, а с другой стороны получается, что это превращается в клуб для избранных, где искусство, это не имя и история художника, а энтертейнмент для обеспеченных людей. Да и естественно там завязаны друзья и родственники, чтобы деньги и секреты не выходили из семьи, я думаю, это и так понятно.

[Мимопроходил]

Сообщение от Евгений

...Владислав Доронин (№ 386), известный как жених Наоми Кэмпбелл, купил картину Екатерины Гончаровой за 2,6 млн фунтов стерлингов...

Эту статья уже много где появилась, и никто не исправляет - картину Натальи Гончаровой.

[fabosch]

Сообщение от iside

Опрошенные «Ф.» политологи – видимо, в силу профессии – считают, что миллиардерами-меценатами движет исключительно грубый расчет.
«“Чистых” меценатов среди российских миллиардеров, отвечающих на “зов сердца”, нет: за любым благотворительным проектом стоит тонкий (или не очень) политический или экономический расчет, – уверен президент Центра политической информации Алексей Мухин. – Миллиардеры – спонсоры культуры – совмещают приятное с полезным: свои увлечения и личные пристрастия используют для правильного позиционирования своего бизнеса».
Точно так же считает и ведущий аналитик Центра политической конъюнктуры России Дмитрий Абзалов, по словам которого, обычно «обострение» благотворительной активности бизнеса происходит на фоне каких-то значимых сделок, требующих особого пиар-сопровождения.

Интересно узнать мнение форумчан по этому моменту.

Не думаю, что за этим всегда стоит прямолинейный и однозначный политический или экономический расчет. Тут сразу целый комплекс причин, о которых, собственно в статье и говориться, то есть в том числе и пиар, и потешенное самолюбие. Более того чем больше таких причин - тем лучше для остальных (немиллиардеров). Хорошоуже то, что такие причины вообще есть. Раньше их просто не было
А в конечном счете, какая, в сущности, разница какие у них мотивы. Мы все равно об этом никогда достоверно не узнаем. Важен ведь результат

[Vladimir]

Сообщение от Мимопроходил

Эту статья уже много где появилась, и никто не исправляет - картину Натальи Гончаровой.

НаталИи

[Кирилл Сызранский]

Пабло Пикассо. Дора Маар с кошкой, 1941

Читать дальше... 

Продано на Sotheby’s в 2006 году за $95,2 млн

Самый дорогой предмет искусства этого топ-7 (из числа тех, чье местонахождение достоверно установлено) принадлежит человеку, который формально уже перестал быть российским миллиардером. Основатель банка «Российский кредит» и компании «Металлоинвест» Борис (Бидзина) Иванишвили серьезно увлекся коллекционированием предметов искусства в середине 2000-х годов, после того как продал практически все свои российские активы, став портфельным инвестором. Возможно, изначально покупка изобразительного искусства была для него лишь одним из многих способов инвестирования денег, но со временем это стало серьезным увлечением. Иванишвили действует в излюбленном стиле крупных коллекционеров, предпочитающих покупать тайно, самостоятельно или через очень узкий круг доверенных лиц и никогда не афиширующих свои покупки. Известно, что он очень любит живопись конца XIX — начала XX века, в том числе импрессионизм и абстракционизм. Полный масштаб коллекции не известен, специалисты лишь предполагают, что ее рыночная стоимость превышает $1 млрд. Достоверно известно об одной его крупной покупке — картине Пикассо, входящей в десятку самых дорогих когда-либо проданных произведений изобразительного искусства.

9 пасхальных яиц Фаберже

Читать дальше... 

Частная продажа аукциона Sotheby's в 2004 году. Сумму сделки оценивали в $130-250 млн.

Виктор Вексельберг начал коллекционировать предметы искусства в 1990-е, начав с русской живописи. В собрании основанного им фонда «Связь времен» есть работы Ивана Айвазовского, Константина Коровина, Исаака Левитана и ряда других классиков. На первых порах Вексельберг покупал осторожно, очень дорогих шедевров среди этих картин нет. Действительно серьезные деньги он стал тратить, увлекшись русским прикладным искусством. В 2004 году Вексельберг купил у наследников издателя журнала Forbes Малкольма Форбса коллекцию из 215 предметов работы Фаберже, в том числе 9 знаменитых «императорских» пасхальных яиц. В последующие годы бизнесмен продолжил покупать изделия фирмы, потратив только на это около $350 млн. Сегодня в его коллекции около 700 предметов, и это крупнейшая частная коллекция Фаберже в мире. Фонд «Связь времен» также владеет одной из самых значительных мировых коллекций русского серебра и эмали, а также крупнейшей коллекцией икон, ранее принадлежавших императорским семьям России. Вексельберг обещает в ближайшие годы выставить свои коллекции в двух музеях, в Москве и в Санкт-Петербурге. Общая стоимость коллекции оценивается в $800 млн.

Фрэнсис Бэкон. Триптих, 1976

Читать дальше... 

Продано на Sotheby’s в 2008 году за $86,3 млн

Бывшему владельцу «Сибнефти», хозяину клуба Chelsea и обладателю самой длинной в мире яхты Роману Абрамовичу любят приписывать сверхдорогие покупки в самых разных сферах, от дорогих особняков до целых островов. Почти никогда нельзя сказать наверняка, правда это или вымысел, — любая подобная сделка легко вписывается в складывавшийся годами образ очень богатого и слегка экстравагантного бизнесмена. Когда в середине 2000-х годов Абрамовича стали регулярно замечать в галереях и на арт-ярмарках, ему начали приписывать и новые аукционные рекорды, в том числе проданные за суммы свыше $100 млн работы Пабло Пикассо и Альберто Джакометти (большинство арт-дилеров уверены, что это все же не его покупки). Сферу интересов Абрамовича в искусстве часто ограничивают современным искусством, поклонницей которого является его спутница Даша Жукова. На самом деле бизнесмен начал покупать предметы искусства еще в 1990-х годах, а его коллекция гораздо крупнее и разнообразнее — например, в ней есть картины XVII-XVIII веков. Ее рыночную стоимость они оценивают в сумму до $1 млрд.

Герхард Рихтер. Абстрактная живопись 745-2, 1991

Читать дальше... 

Оценочная стоимость $30-35 млн.

Владелец группы «Энергетический стандарт» Константин Григоришин увлекся собиранием живописи в начале 1990-х годов. Начав с авангарда и русской классики, Григоришин затем начал покупать и западное искусство. Сегодня работы из его коллекции регулярно выставляются в ведущих музеях, а ее страховая стоимость составляет $300 млн.

Марк Шагал. Видение. Автопортрет с Музой. 1917-1918

Читать дальше... 

Оценочная стоимость $30-35 млн.

«Я хотел, чтобы это было что-то связанное с Россией, что-то очень русское. Вместе с тем чтобы это обязательно было что-то «очень еврейское», опять же по понятным причинам. И обязательно нечто выдающееся» — так объяснял Forbes идеологию своей коллекции владелец химического концерна «Акрон» и глава Европейского еврейского конгресса Вячеслав Кантор. В коллекции около 400 работ 33 художников, формально это собственность учрежденного Кантором в 2001 году Музея искусства авангарда (МАГМА). Музей владеет действительно выдающейся коллекцией русского авангарда, при этом в ней нет, например, ни одной работы титана этого стиля Казимира Малевича — просто потому, что он поляк. Кантору принадлежит множество аукционных рекордов собираемых им художников, от Хаима Сутина и Сони Делоне до ныне живущих Ильи Кабакова и Эрика Булатова. Но жемчужину коллекции — работу Валентина Серова «Похищение Европы», авторский вариант картины, выставленной в Третьяковке, — Кантор сумел купить в начале 2000-х у наследников художника всего за $1 млн. Ее начальную рыночную стоимость сегодня нужно умножить как минимум в 10 раз. Общая стоимость коллекции оценивается в $150-200 млн.

Михаил Ларионов. Портрет Велимира Хлебникова, 1910

Читать дальше... 

Оценочная стоимость $20-25 млн.

Петр Авен — это всегда первое имя, которое называют галеристы и дилеры, отвечая на вопрос о крупнейших российских коллекционерах. Его коллекция русского искусства может уступать ряду других по рыночной стоимости (хотя она все равно измеряется в сотнях миллионов долларов), но считается наиболее полной, качественной и продуманной из всех известных на постсоветском пространстве. В начале и середине 1990-х Авен был фактически единственным, кто покупал русское искусство конца XIX — начала XX века систематически и в больших масштабах. В его коллекции наиболее полные собрания участников ведущих художественных объединений того времени — «Бубнового валета», «Голубой розы», «Мира искусства». К тому времени, когда в начале 2000-х годов интерес собирателей к этому периоду русского искусства стал расти, вызвав резкий рост цен, Авен уже успел купить почти все, что хотел. В его коллекции есть выдающиеся работы Серова, Коровина, Петрова-Водкина, Гончаровой, а сам Авен считает наиболее ценной картиной портрет Велимира Хлебникова кисти Михаила Ларионова. Вся коллекция оценивается в $500 млн.

Клод Моне. Пруд с кувшинками

Читать дальше... 

Продана на Chrisite's в 2008 году за $80,5 млн.

Единственный предмет из нашего топ-7, нынешнего хозяина которого нельзя назвать со 100%-ной уверенностью. Есть лишь слухи, правда, очень упорные, что им является совладелец компании «Еврохим» Андрей Мельниченко. Очень мало известно о самой коллекции Мельниченко: говорят лишь, что она очень обширна и ее владелец обожает импрессионизм.

Отсюда.

[I-V]

интересная статья 2012 г. в "Форбс":

Почему миллиардер Григоришин ничего не продает из своей коллекции картин


Владелец группы «Энергетический стандарт» создал коллекцию стоимостью в $300 млн, из которой не готов продать ни одной картины

Читать дальше... 

В 2008 году бизнесмен Константин Григоришин (№70 в списке богатейших Forbes, состояние — $1,3 млрд) устроил ужин в своем особняке. Три десятка гостей — члены попечительского совета Музея Гуггенхайма, с которым Григоришин сотрудничает, и американские коллекционеры, ради этого прилетевшие в Москву.

Музей регулярно организует такие закрытые ужины в домах коллекционеров из разных стран. Миллиардер с гордостью показывал гостям картины из личной коллекции. И ему действительно есть чем гордиться. На стенах дома развешаны три десятка работ, от проверенного временем Лукаса Кранаха Старшего до модного Роя Лихтенштейна.

Один из гостей узнал на стене работу русского конструктивиста Эля Лисицкого: «Она же всегда висела у моего друга в Палм-Бич!» Чуть позже он прислал Григоришину старую фотографию из дома друга — показать, как «Проун» смотрелся в интерьере. Бизнесмен тут же приметил Фернана Леже на камине американца и начал переговоры о покупке. «По цене не договорились. Но мы держим эту вещь на радаре. Нам нужен такой Леже», — говорит 46-летний бизнесмен в интервью Forbes.

На стены

Владелец группы «Энергетический стандарт», куда входят крупнейшие украинские производители оборудования для энергетики, первую картину купил еще в 1993 году.

Его киевский знакомый Эдуард Дымшиц, куратор коллекции одного из украинских банков, предложил бизнесмену повесить на стену вместо календаря пейзаж Михаила Клодта. «Мне показалось, что это правильная мысль», — вспоминает Григоришин. Тем более что и цена вопроса была не критична — около $20 000. А сейчас в его коллекции 238 работ «холст-масло» и около 500 листов графики. Общая стоимость коллекции год назад оценивалась страховщиками Lloyd’s в $300 млн.

В отличие от Петра Авена, собирающего художников «Мира искусства» и «Бубнового валета», или Даши Жуковой, коллекционирующей только современное искусство, у Григоришина есть все. И старые мастера, и даже Айвазовский — «большой, красивый». Единственный объединяющий принцип — по всем направлениям в коллекции представлены только топовые имена. «Во всем должен быть перфекционизм. Если покупать, то лучшее», — говорит бизнесмен.

Его первым увлечением был авангард. Григоришин, все активы которого находятся на Украине, собрал, в частности, самую полную коллекцию киевского кубофутуриста Александра Богомазова. Один из теоретиков авангардного искусства, в Гражданскую разрисовывавший агитпоезда в Красной армии, в советское время был под запретом, но работы сохранила вдова.

В 1966 году на волне хрущевской оттепели она смогла организовать выставку у Киеве, а следующая состоялась лишь в 1991 году. Одним из ее организаторов был тот самый искусствовед Дымшиц. Заинтересовавшись с его подачи творчеством Богомазова, Григоришин выяснил имена всех коллекционеров, у которых были работы художника, и постепенно выкупил то, что хотел: не только красочные холсты, но и около полусотни эскизов к картинам.

«По полноте наше собрание, наверное, можно сравнить только с музеем. Все из лучших работ есть, а цели докопаться до руды, собрать все, я перед собой никогда не ставил», — говорит Григоришин. Но тут же признается, что очень хотел бы иметь у себя еще и «Трамвай» — эта работа находится в собрании известного московского коллекционера Валерия Дудакова, который расставаться с ней не собирается. Григоришин лично с ним не общался, но уже не первый год закидывает удочку через посредников.

Искусство начала XX века Григоришин покупал, совершенно не думая о том, перспективное ли это вложение — помимо «Ирисов» Натальи Гончаровой, например, у него в собрании есть и ее ранние работы, доавангардного периода. Первые лет десять он собирал по принципу «повесить на стену», а единственным ориентиром было «чувство внутри». В 2003 году Григоришин вообще прекратил покупать искусство — несколько экспертов один за одним усомнились в подлинности некоторых работ из его коллекции. «Не денег было жалко, неприятно просто», — признается бизнесмен.

Экспертиза подлинности — нетривиальная задача. Вопросов нет, когда выкупаешь архив у родственников — как раз в 2003 году бизнесмен приобрел в Германии около 100 листов графики авангардистки Ольги Розановой, жены поэта Крученых, непосредственно у ее брата. Хорошо изучено и описано творчество таких художников, как Гончарова и Ларионов, которые, покидая Россию, сами вывезли все свои работы на Запад (именно поэтому под залог их работ западные банки охотно кредитуют коллекционеров). С большинством же имен история сложнее.

Неприятности случаются даже с ведущими аукционными домами. Однажды Григоришин купил на Sotheby’s работу Николая Пимоненко, а когда стал оформлять документы, оказалось, что ни Третьяковка, ни Институт Грабаря не берутся подтвердить авторство: нет экспертов конкретно по этому художнику. Судиться с аукционом за несколько десятков тысяч долларов бизнесмен не стал. Все это помогло Григоришину осознать, что для серьезной коллекции нужен профессиональный куратор.

Охота на картину

Последние восемь лет его коллекцией занимается на постоянной основе Ольга Ващилина. Познакомились случайно, когда вместе летели в Санкт-Петербург на день рождения общих знакомых. Поводом для разговора об искусстве и подлинности работ стал подарок имениннику — сюрреалистическая скульптура. Оказалось, что Ольга сама собирает современных художников. Предложение бизнесмена она обдумывала год и в итоге согласилась.

Первоочередная задача — проверить и подтвердить подлинность уже имевшихся в коллекции работ. «Провенанс, эксперты, технологическая экспертиза: рентген, химический анализ. Мы на 100% должны быть уверены», — говорит Ващилина. Несмотря на страстное желание иметь в коллекции Казимира Малевича, Григоришин вынужден был отказаться от одного из вариантов «Супрематической композиции» и других работ — не было уверенности в подлинности.

Все картины Григоришин держит в России и на Украине («Я же здесь живу, а не на Западе»). Доставка картин, купленных за рубежом, стоит дорого: специальный ящик, надзор от места покупки до аэропорта, вооруженная охрана и т. д. Такой сервис предоставляют аукционные дома, им за перевозку из США в Москву придется платить $40 000–50 000. Но если обратиться напрямую к подрядчикам — этим занимается куратор, то доставка обойдется минимум в пять раз дешевле.
Одна из главных задач куратора — искать работы, которые интересны коллекционеру. Григоришин, например, давно охотится за обнаженной натурой Амедео Модильяни — подарить жене Наталье.

Сколько придется ждать — неизвестно, но куратор уже вовсю над этим работает. Всего Модильяни нарисовал 32 обнаженных. Из них, как удалось установить по каталогам разных выставок и из общения с коллекционерами и экспертами, в частных руках сегодня находится семнадцать. И только семь из потенциально доступных работ интересны Григоришину.

Ольга по крупицам собирала информацию о каждом владельце: кто, из какой страны, с кем сотрудничает, не разводятся ли, что с финансами и т. д. Казалось, удача близка — одна из работ обнаружилась в коллекции арабского инвестиционного фонда, готового с ней расстаться. Но владелец запросил за своего Модильяни $70 млн, Григоришин взял отсрочку. А фонд тем временем продал работу через аукцион.

В коллекции есть «Портрет Пикассо» — небольшая работа на картоне. Недавняя удача — женский портрет, который удалось приобрести только потому, что богатая нью-йоркская семья, владевшая им с 1962 года, затеяла развод, но оба супруга так любили Модильяни, что не смогли его поделить.

Музейный экспонат

Когда коллекция была систематизирована, подлинность работ подтверждена солидными экспертами и их стали включать в каталоги-резоне (полные каталоги того или иного художника. — Forbes), к Григоришину стали обращаться крупнейшие музеи. Сейчас 60% его коллекции в течение года выезжает на международные выставки. «Это не для повышения стоимости — если хорошая работа с хорошим провенансом, то она даже дороже стоит, если пишут «нигде не выставлялась», не примелькалась», — говорит Григоришин.

На состоявшейся в 2006 году в ГМИИ им. Пушкина персональной выставке графики Василия Чекрыгина больше половины работ были из собрания Григоришина. Чекрыгин в молодости дружил с Давидом Бурлюком и Владимиром Маяковским (оформлял его первую книгу «Я»), но больше известен по группе «Маковец», главным идеологом которой был священник Павел Флоренский. В 1922 году художник погиб под колесами поезда, и его почти забыли. В собрании Григоришина более 200 его работ, в том числе нетипичная для него живопись. Все — из семьи, куплены у дочери и внучки художника.

В 2008 году в Русском музее прошла выставка работ Александра Богомазова из собрания Григоришина, в 2011 году — выставка Василия Ермилова в выставочном комплексе «Арсенал» в Киеве (одну из работ предоставил, кстати, из своей коллекции Виктор Пинчук, с которым Григоришин чаще общается по вопросам бизнеса или украинской политики). Летом этого года персональная выставка Ермилова прошла и в Москве — в Мультимедиа Арт Музее.

В сентябре вернулся домой с выставок в США и ГМИИ самый дорогой экспонат коллекции Григоришина — работа Хуана Миро. «Переживаю, конечно», — признается бизнесмен. Еще больше переживает его жена, когда на выставки просят работы из числа подаренных ей, — всегда подробно спрашивает, на какой срок, когда точно вернут, рассказывает Григоришин.

Но бизнесмен уверен, что сотрудничество с музеями, которые не всегда могут позволить себе покупку работ, как в частных коллекциях, — нужное дело. «Спящая» Тамары Лемпицкой из его коллекции и ее же «Дама в черном платье» из коллекции Александра Чистякова, участвовавшие в недавней выставке «Портреты коллекционеров» в ГМИИ, стали впервые показанными в России широкой публике работами этой культовой художницы ар-деко, это отмечают в самом музее.

Григоришин — редкий у нас пример интернационального типа коллекционера, — говорит Марина Лошак, арт-директор «Манежа» и сооснователь галереи «Проун», соорганизатора выставок Ермилова. — Он открыт разным просветительским проектам и идеям, понимает, что искусство нужно поддерживать. И делает это не ради собственного пиара».

Такое поведение не типично для миллиардеров, собирающих искусство. Мало кто видел коллекцию грузинского миллиардера Бидзины Иванишвили (№153 в глобальном списке Forbes) или Романа Абрамовича (№9 в «Золотой сотне»). О коллекции Дмитрия Рыболовлева (№13 в «Золотой сотне») стало известно только из иска его жены при разводе. Ходят слухи, что в ней есть Ван Гог, Дега, Моне, Пикассо. Григоришин же открыт миру.

Он общается со многими мировыми галеристами, кураторами, коллекционерами. Например, директор ГМИИ, легендарная Ирина Антонова, бывала у Григоришина в гостях. Миллиардер говорит, что общение с людьми из мира искусства ему в удовольствие. «С бизнесом, особенно украинским, сложно общаться — разговоры о политике, деньгах и бизнесе быстро надоедают», — признается бизнесмен.

Что собирать


Отчасти с подачи Ольги, которая постоянно приносит ему книги и каталоги с новыми именами, Григоришин начал покупать современное искусство. С российскими галеристами общается, но покупать предпочитает на Западе — там уровень работ, по его мнению, гораздо выше.

Восемь лет назад приметил работу Роя Лихтенштейна «Голова» в одной из книг. Куратор отыскала ее в каталоге выставки американского галериста Ларри Гагосяна. Отправила запрос — можно ли узнать координаты частного владельца. Удивившись интересу из России, Гагосян помог. Теперь общаются постоянно — у Гагосяна Григоришин покупал, например, Фрэнсиса Бэкона, когда тот еще не был таким дорогим, как сейчас (рекорд установил Роман Абрамович, заплативший в 2008 году за его работу на Sotheby’s $86,3 млн).

Работу колумбийца Фернандо Ботеро, рисующего тучных людей, Григоришин сторговал лично — увидел ее на обложке одной из книг, сам позвонил художнику и даже получил скидку под аргумент «вас еще нет в России». «Есть много всего, что нравится в современном искусстве, но часто смущает цена, — говорит Григоришин. — У Гагосяна хорошие молодые художники. Из последнего, что видел, понравились абстракции Сэсили Браун, работы Клиффорда Стилла. Но он оказался таким дорогим, что я не рискнул».

Громкие имена современных звезд и аукционные рекорды на Григоришина не действуют — он по-прежнему ориентируется на собственные эмоции. «Я много видел Дэмиена Херста — ангары целые коллекционеры показывали. В Тейт Модерн недавно опять Херст был. Но я вообще ничего не чувствую, когда его вижу», — признается бизнесмен.

Несмотря на то что он увлекся западным искусством, интерес к русским и украинским художникам начала XX века за 20 лет не ослаб. Последнюю покупку Богомазова он совершил всего два года назад. Григоришин подчеркивает, что формирует коллекцию не как инвестор. «Мне есть куда инвестировать», — говорит миллиардер.
Он жестко разделяет бизнес и увлечение и говорит, что способен контролировать свою страсть к искусству: ни разу не было ситуации, когда он тратил бы деньги на искусство в ущерб бизнесу. Торгуясь на аукционе за «Вампира» Эдварда Мунка, Григоришин остановился в последний момент и не стал перебивать цену соперника — рекордные $38,2 млн. «Когда понимаешь, что платишь за работу больше всех в мире, это отрезвляет», — признается бизнесмен.

Зато, когда Григоришин считает цену разумной, денег не жалеет. В мае 2009 года он купил на аукционе Christie’s «Ночную рыбалку» Питера Дойге за $4,7 млн. «Никогда бы не смогли ее купить, если бы не кризис. Или не продавалась бы, или стоила бы раза в три дороже».

Сам он до сих пор не продал ни одной работы из коллекции. Те, которые сегодня кажутся более слабыми, просто не достает из хранилища. Несмотря на то что вкусы со временем меняются, говорит коллекционер, работ, которые совсем бы ему не нравились, в собрании нет.

Пожалуй, единственное, ради чего он готов был бы расстаться с частью коллекции, — работа Иеронима Босха. «С самого начала собирательства я ищу Босха. Но за 20 лет ни одного на рынке не было и еще лет 50 может не быть», — трезво рассуждает Григоришин. Зато среди полусотни работ старых мастеров в его собрании есть «Искушение святого Антония» Питера Брейгеля Старшего — специально для него дилер приобрел эту работу в босховском стиле в одной из лондонских галерей, зная, что клиенту понравится.

В списке других заветных желаний — Павел Филонов, который завещал все работы Эрмитажу и их нет на рынке, Поль Гоген («хороший таитянский Гоген бывает, но пока переговоры не увенчались успехом»), Казимир Малевич («чтобы закрыть блок символистов в коллекции») — всего около полусотни авторов или конкретных работ.

Список составлен на основе все тех же личных предпочтений и привязанностей. «Коллекция — это сильно персональное дело, собирать нужно самому. Если кому-то поручать, будет уже не ваше», — говорит Григоришин.

:http://www.forbes.ru/sobytiya/lyudi/...lektsii-kartin

Фото:

Офис Константина Григоришина. На стене — барельеф Леже

(фото Евгения Дудина для Forbes)

[Кирилл Сызранский]

Сообщение от I-V

интересная статья 2012 г. в "Форбс":

И весёлая.
Вот, например, забавный фрагмент из финала, так сказать:

В списке других заветных желаний — Павел Филонов, который завещал все работы Эрмитажу и их нет на рынке, Поль Гоген («хороший таитянский Гоген бывает, но пока переговоры не увенчались успехом»), Казимир Малевич («чтобы закрыть блок символистов в коллекции») — всего около полусотни авторов или конкретных работ.

_____________________

Экспертиза подлинности — нетривиальная задача. Вопросов нет, когда выкупаешь архив у родственников — как раз в 2003 году бизнесмен приобрел в Германии около 100 листов графики авангардистки Ольги Розановой, жены поэта Крученых, непосредственно у ее брата.

Тут, видимо, какая-то путаница, т. к. старший брат Ольги Розановой, Анатолий Владимирович Розанов, умер в 1958 году в Москве, он не мог в 2003 продать украинскому миллиардеру рисунки сестры. Хотя архив О. Розановой был именно в Германии им выкуплен и привезён в Россию, его часть экспонировали в 2007 году в ГТГ на выставке "Увидеть мир преображенным", посвященной 120-летию со дня рождения О. Розановой.
Думаю, это автор статьи напутал.

[Кирилл Сызранский]

Сообщение от Кирилл Сызранский

Петр Авен — это всегда первое имя, которое называют галеристы и дилеры, отвечая на вопрос о крупнейших российских коллекционерах.

Самый известный коллекционер русского искусства конца XIX — начала ХХ века, банкир и меценат, участник разнообразных попечительских советов (в частности, Попечительского совета ГМИИ им. А. С. Пушкина), Петр Авен рассказал TANR об истории своего собрания, о последних приобретениях, о действительных и альтернативных планах развития коллекции — а еще о своих воззрениях на культурную политику.

[Пулемётчик Ганс]

"Как зыбок человек! Имел он очертанья —
Их не заметили. Ушел — забыли их.
Его присутствие — едва заметный штрих.
Его отсутствие — пространство мирозданья".

Тютчев Ф.И. 1842 г.