[Тютчев]

Сообщение от Кирилл Сызранский

В статье В. И. Бородиной «Натюрморт с самоваром» К.С.Петрова-Водкина. (Аргументы в пользу подлинности натюрморта) я вижу 10 этих аргументов.
Там же приведены слова Г. Г. Поспелова из экспертного заключения на эту вещь:

Всё это для меня лично убедительнее слов "Рядом не лежал" и "Скатерть не так морщинится, простраство вялое" каких-то Ваших анонимных друзей-"историков искусств".

Есть, как минимум, два мнения. Одна группа людей, во главе с Бородиной, считает, что «Натюрморт с самоваром» - работа Петрова-Водкина. А другая, что это фальшивка. Кто же прав? Предлагаю всё-таки разобраться в этом вопросе более тщательно. И начнём с главного аргумента в пользу подлинности картинки, который выдвигает Бородина. Насколько я понимаю, это её главный довод. Да, и к тому же в статье он значится под номером «1».

Наши аргументы следующие:
1. Известно, что К.С.Петров-Водкин использовал в своих картинах три приёма «двуплановости» (под ней Кузьма Сергеевич имел в виду расширение картинного пространства): а) писал интерьеры с дверными проёмами или окнами, распахнутыми в пейзажи, например, «Мать» (1915), «Девушка в сарафане» (1928), «Утро в деревне» (1928) и др.; б) совмещал разновременные события на плоскости холста, как в «После Боя» (1923) или в «Командирах РККА» (1932), где за спинами красноармейцев или командиров холодным синим цветом написаны, предшествующие сцене первого плана, боевые события; в) использовал в картинах зеркала и никелированные поверхности самоваров, которые отражают не только оборотные стороны предметов, как в картине «За самоваром» (1926), или лишают предметы, стоящие на зеркалах, привычного низа, основания, «заставляя» их отрываться от поверхности стола, как в «Натюрморте с письмами» (1925) или «Натюрморте с пепельницей на зеркале» (1920), но и отражают предметы, находящиеся сбоку, спереди или сзади художника, как в «Новоселье» (1937) или «Утреннем натюрморте» (1917), где в отражении самовара угадывается рыжий кот, вероятно, сидящий в нижней левой части стола. Именно этот приём «двуплановости» мы обнаруживаем в «Натюрморте с самоваром» (1932).

В письме к Ф.Ф.Нотгафту от 10 августа 1932 года из Хвалынска художник пишет: «Что касается сходства эскиза (имеется в виду эскиз к картине «Командиры РККА», который Ф.Ф.Нотгафт должен был в отсутствии К.С.Петрова-Водкина представить жюри – В.Б.) с картиной “После боя”, то я и сам об этом знал, но ведь сходство это чисто формальное – там и здесь двуплановость предметная, которую кроме этих картин и вообще надобно испробовать дальше <…> – иначе механическое сопоставление предметов изображения, как у Дейнеки или Филонова <…>». То есть, художник думал об этих вопросах, когда писал «Натюрморт с самоваром», и он продемонстрировал в нём ещё один приём «двуплановости»: если присмотреться к отражениям на блестящем тулове самовара, то можно увидеть слева поясное изображение жены, обращённой влево, в синем платье, с тёмными волосами и крупными чертами лица, в центре – десятилетней дочери художника Елены, которая сидит перед самоваром, опершись на стол, поддерживая голову руками; и самого художника, который стоит справа, вероятно, в светлом холщовом костюме, слегка обращённый влево – его вытянутая в преломлении фигура едва угадывается, он стоит дальше и занят творчеством.

В «Натюрморте с самоваром» даже деформированное в отражении изображение жены художника узнаваемо – она изображена в том же повороте, с той же причёской что и на портрете 1934 года. Но, даже изучив все многочисленные портреты жены художника, невозможно написать такое отражение без натуры. Если допустить, что «Натюрморт с самоваром» не принадлежит кисти Кузьмы Сергеевича, то изготовителю фальшивки надо было знать, что такая деталь, как отражение - не случайность, а закономерность для творческой «философии» художника, а главное, надо было иметь «натуру» - вряд ли такой «деятель» стал бы утруждать себя такими сложностями, каким является изображение человека в преломлении.

Кроме того, надо было знать такие детали биографии мастера, как его поездка в Хвалынск во второй половине лета 1932 года с семьёй, что натюрморт был написан в столовой полубревенчатого дома матери с некрашеными стенами. Кроме того, надо было иметь в виду и тот факт, что для К.С.Петрова-Водкина часто натюрморты были «прелюдией» к будущим жанровым или портретным работам. Сам художник на встрече со студентами Академии художеств в декабре 1936 года говорил (стенограмма находится в архиве АХ): «Натюрморт “Стакан чая” – это первая зарядка для портрета Ленина; стакан воды, синяя книжка, яблоко на розовом фоне – это натюрморт, предшествующий “Тревоге”». Это «семейное» деформированное изображение в тулове самовара предшествовало будущему семейному портрету, который Кузьма Сергеевич начнёт писать чуть позже – в 1933 году. Члены семьи даже изображены на нём в том же порядке, что и в отражении на тулове самовара.

На самом деле всё не просто просто, а очень просто! Если вы посмотрите внимательно на отражения на тулове самовара, то вы не увидите там семейства художника, как это утверждает Бородина. В действительности там отражаются предметы, изображённые на переднем плане картины (лежащие и стоящие на столе перед самоваром). Присмотритесь и вы увидите в отражении металлическую миску (возможно, полоскательница), поднос на котором стоит самовар, кран самого самовара и рефлексы от других предметов. Всё это и образует то сложное изображение, которое уважаемая Бородина принимает за отражение жены Петрова-Водкина, его дочери и самого художника.

Для наглядности предоставляю увеличенный фрагмент фотографии картины: